— Каково твое настоящее имя. Скажи мне. Пожалуйста. Он что, никогда не сдается?
— Я обещаю не говорить, — пробормотал он. — Даю слово. Но как я могу целовать тебя правильно, не зная, как тебя зовут? Пожалуйста.
Тем не менее, ей не хотелось, чтобы он оставил ее. Только после того, как у нее будет нож. И она действительно опасалась, что он оставит ее, если она каждый раз будет отказываться. Это, черт побери, было единственной причиной, почему она назвалась.
— Элия, — она не поняла, как произнесла это. Она не доверяла ему, но часть ее на самом деле хотела, чтобы он знал ее имя, вот почему она не солгала. — Теперь доволен?
Черт побери, где же нож?
— Элия, — он на мгновения закрыл глаза, словно смакуя звук ее имени. — Намного лучше. И теперь, когда этот вопрос мы закрыли… Ты это ищешь, Элия? — движеньем, столь быстрым, что она видела только размытые контуры, он выдернул лезвие из голенища своего сапога, и лезвие сверкнуло серебром прямо у самого ее носа. — Я переместил его во время нашей погони. На всякий случай. За последние два года я научился планировать на будущее.
Взвизгнув, она сильнее вжалась в холодную землю. Заледеневавшие камни впились в обнаженную спину, где ее жакет и футболка были разодраны.
— Если ты порежешь меня, то я…
То она что? Запьет кровью его чистую одежду? Как будто он не знал, что уже испачкан. Она была взвинчена.
— Я сказан тебе, не будет никакого кровопролития. Кроме того, мне нравится страсть и беспокойство, которое ты оказываешь своим друзьям, — сказан он, отшвырнув лезвие за пределы ее досягаемости. И тут он сбил ее столку, наклонившись и понюхав ее шею, его нос коснулся ее чувствительной кожи в том месте, где бешено бился пульс. — Я не буду наказывать тебя за это.
Еще одна дрожь охватила ее тело. Сконцентрируйся. Без ножа не было причин оставаться в этом положении. Ни единой разумной причины.
— Позволь мне встать, и я буду вести переговоры по поводу освобождения агентов, произнесла она, вспомнив, как до этого он предпринял попытку обмена. — То, чего ты и хотел.
— Время переговоров окончено, — интонации его голоса были темными, чувственными и животными Его взгляд опустился на ее губы. — Сейчас я считаю, что обещал тебе поцелуй.
— Не смей меня целовать, — слова были произнесены на автомате, они были бесчувственны. Страсть, как и страх, была для нее не лучшим чувством. Но часть ее, тем не менее, хотела, чтобы его рот накрыл ее. Взял все, что она могла бы дать ему и потребовать большего, вынуждая ее чувствовать, нуждаться, желать. Наконец-то. Как она долго об этом мечтала.
— Не резать тебя, не целовать тебя. Есть еще что-то, чего я не должен делать? — она в уме начала ставить галочки напротив списка, но он добавил: — Не важно. Я покончил с этой беседой.
И затем его гyбы поймали ее, а язык с жаром искал вход.
Она уперлась ладонями ему в грудь и толкнула. Вместо того, чтобы сдвинуться с места, он схватил ее запястья и прижал их над ее головой, вдавливая ее грудь в свою.
— М-м-м, хорошо, так хорошо, — и в то же время обхватил ладонью ее затылок, препятствуя тому, чтобы она отвернулась от его губ.
— Открой, — скомандовал он у ее рта.
Она покачала головой, хотя отказывать ему было для нее самой сложной вещью, которую когда-либо приходилось делать.
— Открой, — Бриан сильнее надавил своим подбородком, заставляя ее губы слегка разомкнуться.
Тем не менее, она оказывала сопротивление. Она может потерять контроль и в итоге он целовал бы незнакомца, возможно даже другого мужчину. Он будет в ярости, будет чувствовать отвращение и она не сможет за это винить его. Преисполненный решимости добиться своего, он изменил тактику. Давление ослабло, и он немного отстранился Мягко, очень нежно он провел языком по контору ее губ.
— Открой. Пожалуйста. Тебе понравиться то, что я сделаю. Я клянусь.
Не поддавайся, умолял ее разум, в то время, как сама она вспоминала все те ночи, что она пролежала в постели, желая так сильно, что ей хотелось умереть, и жалея, что близость настолько опасна для нее. Желая любовника, который смог бы доставить ей удовольствие, ничего не узнав о ее секретах. Она уже срывалась несколько раз, и она не могла позволил» себе это когда-либо снова. В первый раз она была расценена как урод. Вторая попытка закончилась борьбой за ее жизнь. Третья — и заключительная попытка — началась плохо, но закончилась успешно. Или она думала, что успешно, пока ее чуть не поймали и не заперли.
