Леди Роксбери ласково похлопала Кэтрин по руке.
– К сожалению, моя дорогая, для знати значение имеет не столько жена, сколько потомство, которое она может произвести на свет.
Сердце Кэтрин болезненно сжалось. Пожилая дама была права: аристократы в первую очередь заботились о рождении в семье наследников, а отношения с женой ставили на второй план. «Какой абсурд!» – вздохнув, подумала Кэтрин. Ей вдруг захотелось сбежать домой, запереться в спальне, лечь в постель и накрыться с головой одеялом. Разговор с леди Роксбери настроил ее на мрачный лад.
– Мне просто кажется, Люсьен действует слишком поспешно, – призналась она, – это не в его характере.
– Возможно, внука изменила война, – предположила леди Роксбери. – Люсьен пережил много потерь и теперь, видимо, хочет устроить свою жизнь, оставив прошлое позади.
– Да, наверное, вы правы, – согласилась Кэтрин.
Она невольно бросила взгляд на дверь, за которой скрылись Люсьен и его спутница. Кэтрин не знала, как война влияет на человека, но полагала, что она способна сильно изменить его. Во всяком случае, Люсьен заметно изменился. Кэтрин вынуждена была признать это. Присущее ему раньше выражение невинной игривости исчезло с лица. Черты заострились, стали более жесткими. Голос звучал более резко, отрывисто. Да, когда того требовали обстоятельства, он мог изобразить прежнего беззаботного человека. Но надо быть слепым, чтобы не заметить таившееся в глубине глаз выражение боли, которая, несомненно, терзала его душу.
И все же Кэтрин казалось невероятным, что Люсьен мог увлечься первой попавшейся девушкой только потому, что у нее был титулованный отец. Ее мучила ревность. Кэтрин старалась подавить это чувство, но не могла ничего с собой поделать. И тогда принялась убеждать себя в том, что просто заботится о судьбе друга, желала, чтобы он сделал правильный выбор, связав свою жизнь с той женщиной, которая сможет сделать его счастливым.
В конце концов Кэтрин решила, что ей нужно срочно поговорить с Люсьеном, дать ему совет, предостеречь от ошибок.
– Прошу прощения, – сказала она, – я неважно чувствую себя, мне нужно подышать свежим воздухом.
– У меня есть нашатырь, возможно, он поможет, – предложила леди Роксбери.
– Благодарю вас, но лучше я выйду в сад.
– В таком случае, я пойду с вами. Не могу же я бросить вас в такую минуту!
– Вы очень добры ко мне, – с вымученной улыбкой произнесла Кэтрин.
– Вы давно влюблены в нее? – с любопытством спросила леди Джулия.
Они стояли на лужайке перед домом у макета кареты, вырезанной из огромной тыквы, и позировали художнику, который делал карандашные портреты гостей по их просьбе.
– Мне кажется, всю свою жизнь, – ответил Люсьен.
– В таком случае желаю вам добиться успеха! Любовь – это чувство, которое редко встречается в светском обществе, и я буду счастлива помочь вам обрести ее.
– Вы очень добры, миледи. Я желаю вам того же – исполнения вашей мечты. Но должен предупредить вас, что джентльмену, на которого вы положили глаз, нужно изменить свое поведение.
Леди Джулия рассмеялась:
– Я, конечно, молода, но вовсе не наивна, милорд. Мистер Гудард – известный повеса и озорник, но я уверена, что он остепенится и возьмется за ум, когда встретит женщину, которая зажжет любовь в его сердце.
– Что-то мне подсказывает, что вы считаете себя этой женщиной.
– Разумеется.
Люсьен не мог сдержать улыбки. Ее уверенность в своих силах и решимость добиваться своей цели поразили его.
– Вы очень самоуверенная девушка, леди Джулия.
Она взглянула ему прямо в глаза.
– По моему мнению, чтобы решить какую-нибудь задачу, нужно точно знать, что вы способны это сделать. Если вы колеблетесь, сомневаетесь в себе, думаете, что вас может постичь неудача, значит, вы уже сдались, еще не начав двигаться к своей цели. И тогда нет никакого смысла начинать действовать.
Люсьен был поражен ее словами. Ему казалось, что с ним говорит пожилая, умудренная жизненным опытом женщина.
– Мистер Гудард и не подозревает, как ему повезло. Впрочем, думаю, скоро он это узнает, – заметил он.
Когда портрет был готов, они отошли в сторону и, стоя бок о бок, изучали изображение.
