Покупки не заняли много времени, потому что Сэвидж был решительный человек, который знал, что, на его взгляд, красиво и что ужасно. Тони обнаружила, что их вкусы во многом совпадают. Его не интересовали искусно исполненные комоды и торшеры в готическом стиле. Он не признавал ничего украшенного замысловатыми гирляндами и урнами. Пройдя мимо всех выставленных кроватей, они с Тони обменялись гримасами при виде лакированного ложа в виде пагоды. Прежде чем покинуть магазин, Сэвидж успел купить зеркала, пристенные столики для зала, пару небольших обитых бархатом диванов и столик для ужина с двумя удобными стульями с мягкими сиденьями.
Покидая Сан-Мартин-лейн, Сэвидж предложил Тони зайти к дегустаторам чая на Минсинг-лейн, неподалеку от главной конторы Ост-Индской компании. Однако у Ист-чипа им пришлось проталкиваться сквозь толпу, следовавшую за направлявшейся в Тайберн повозкой.
Вместе с лондонцами они глазели на йоркширского разбойника, которого везли на виселицу. Он стоял рядом с гробом на повозке, с приколотым к груди букетиком цветов, кланяясь кучке доброхотов, протягивавших ему фляжку для храбрости.
Тони не сводила глаз с хорошо одетых дам и их спутников, направлявшихся в Тайберн, чтобы немного развлечься. Ее передернуло.
— Как он может шутить по пути на виселицу? Сэвидж, пожав плечами, ответил:
— Должен порисоваться перед толпой. — Голубые льдинки глаз с презрением смотрели на хорошеньких придворных дам. — Англичане точно такие же варвары, что и так называемые первобытные дикари. — Он отвернулся. — В этой давке мы никогда не доберемся до Минсинг-лейн. Пойдем куда-нибудь поедим.
Тони согласно кивнула, и Адам стал выбираться из толпы. Пройдя через Хэнгинг-сорд-аллей, они остановились у заведения под вывеской «Кухня Джека Кетча». Тони с беспокойством посматривала на выставленные в витрине требуху и ножки. В голове промелькнула догадка, а не включено ли это заведение в список мер опекуна, предназначенных «сделать из него мужчину». Сэвидж заказал обоим поросячьи ножки. Глядя, как он щедро посыпает их солью и сдабривает уксусом, Тони увидела, что такая пища доставляет ему удовольствие.
Сэвидж улыбался, предавшись нахлынувшим на него приятным воспоминаниям.
— Я приходил сюда поесть еще подростком. В те времена казалось, что никогда не наемся досыта.
— Где вы жили? Адам показал рукой:
— За рекой. Пошли, можно есть на ходу. Когда они не спеша двинулись по Лоуэр-Темз-стрит, Тони, набравшись храбрости, стала откусывать от белой студенистой ножки. Она оказалась не такой уж противной, как она думала, и, откусив несколько раз, Тони стала жевать, не боясь, что не примет желудок.
На Биллингсгейтсном рыбном рынке Адам купил по бумажному кулечку с морскими улитками. На прилавке им дали по булавке, и Адам показал Тони, как доставать крошечных моллюсков из их раковин. У реки висел пират в кандалах, а у позорного столба прикован мужчина, печатавший оскорбительные памфлеты о помешанном короле.
Сэвидж поглядывал на шагавшего рядом юношу.
— Ты первый раз в этой части Лондона? Тони кивнула головой. Потом ухмыльнулась:
— Но, видно, не последний.
У каждого уличного торговца они что-нибудь покупали — пирожки с мясом, пареный горох, жареные каштаны и горячие булочки. Их толкали водоносы, коноводы, чужеземные матросы и шлюхи, готовые за пенни задрать юбку. Шлюхи пробовали обхаживать их, но, когда разглядели, что этих голубей не ощиплешь, стали кричать вслед всякие непристойности.
— Ха-ха, извините, мы не хороши для этих паршивых лордишек!
Одна мордастая озорница схватила Тони за руку:
— Пошли со мной, дорогуша. Я пососу тебе хрен, пока он не закрякает!
Сзвидж еле сдерживал улыбку, глядя на растерянную Тони. Подошла еще одна женщина, и Тони замахнулась на нее тростью с янтарным набалдашником.
— Почистить шишку, сэр? — подмигнула та. Наконец, услышав непристойные намеки, Тони принялась хохотать.
— Так-то лучше, — одобрил Сэвидж. — Нечего задирать свой аристократический нос перед портовыми шлюхами. — Подумав, Сэвидж добавил: — Но никогда не трахай их. Здесь свирепствует сифилис.
