Холодный взгляд Евы упал на мистера Бэрке, которого она знала всю жизнь. Подтвердила, что признала его, единственным словом: «Бзрке».
До этого момента Адам Сэвидж оставался наблюдателем, но зрелище, свидетелем которого он оказался, убедило его, как счастливо он отделался. Эвелин Лэмб была не просто холодна — она была холоднокровна, как рептилия.
Наконец Ева освободилась, чтобы обратить внимание на объект своего вожделения. Лицо расплылось в улыбке. Положив свою руку на его, как на свою собственность, она заглянула ему в лицо:
— Адам, дорогой.
Сэвидж окинул ее ледяным взглядом.
— Леди Лэмб, — сухо сказал он, снимая ее ладони со своей руки.
В этот момент Еве не нужно было объяснять, что она для него нежеланна. Забавно. Очень плохо! Она прочно держала его на крючке и вовсе не собиралась упускать.
Сэвидж сделал общий поклон дамам.
— Приглашаю всех вас в Прыжок Леопарда. — Снова обратился к Еве: — Не буду больше надоедать, но не могли бы мы завтра поговорить наедине?
Кивнув, Ева повернулась спиной, забывая о его присутствии, если вообще не выбрасывая из головы.
Антония покраснела, подумав, что Адам сообщит матери об их намерении пожениться.
Увидев зардевшееся лицо и сияющие глаза дочери, Ева почувствовала укол ревности, какой ей еще не приходилось испытывать по отношению ни к одной женщине.
— Где Антони? — нетерпеливо спросила Тони. Ева раздраженно махнула рукой:
— Где еще ему быть? Целыми днями проводит в Прыжке Леопарда. Кажется, он возжелал этого места!
Роз подумала, что сорвавшееся с уст Евы библейское слово «возжелал» весьма уместно. Ей без слов было ясно, что ее дочь желает этого богатого набоба. Было также очевидно, по крайней мере Розалинд, что между ними существовали определенные отношения. Теперь она понимала, почему Адам настаивал на своей поездке на Цейлон. Его личный кодекс чести повелевал, что надо полностью порвать с Евой, прежде чем достойно жениться на Антонии. Роз все это совсем не нравилось. Будут больно затронуты чьи-то чувства, возможно, глубоко и надолго. Слава Богу, что она решила сопровождать внучку. Роз не верила, что Антония сможет устоять перед ядовитым сарказмом Евы.
Следующий час был заполнен суматохой. Десятки слуг метались с багажом, обставляли комнаты, разносили прохладительные напитки, наполняли ванны и распаковывали вещи прибывших в губернаторский дом гостей.
Приставленная к Антонии девочка-туземка, пока та купалась, опустив глаза, тихо сидела на коленях в уголке. Тони привыкла купаться в одиночку, но девочка держалась так незаметно, что Антония не испытывала неудобства.
Окунув руку в теплую душистую воду, Тони украдкой пощупала живот. Он уже не вдавался мягко внутрь, а чуть выдавался, правда, пока еще не выпячиваясь. Она улыбнулась своей тайне. Адам ни за что не позволил бы ей совершить это длинное путешествие, если бы знал о ребенке. Мысли перенеслись на мать. Когда ребенок родится, Ева станет бабушкой. Антония чуть не прыснула со смеху. Мать сочтет такую долю хуже смерти. Она заметила, как Ева жестом собственника дотронулась до Адама. Мать никогда не могла удержаться от того, чтобы не положить руку на мужчину. Еще ребенком Антония заметила, что Ева нежно, заманчиво касалась руками всех друзей отца. Теперь, будучи сама женщиной, она поняла,
что это один из способов утвердиться в своей привлекательности.
Выйдя из ванны, Антония вытерлась толстым махровым полотенцем. Маленькая служанка тут же подала выбранные Тони белую полотняную сорочку и нижнюю юбку. Девочка предложила ей строгое шелковое платье, но Антония выбрала простенькое белое из батиста, вышитое красными розами.
Антония принялась расчесывать спутанные в клубок волосы, и тут в покои величественно вплыла мать. Тони возблагодарила Всевышнего, за то что Ева не застала ее нагишом.
— Антония, у нас гость. Придется надеть к ужину что-нибудь построже.
Тони прикусила губу. В присутствии матери она почему-то всегда чувствовала себя нескладной и неловкой.
— Адам заверил меня, что в индийских владениях хлопок уместен в любое время. Но я мигом переоденусь. Надеюсь, Антони будет к ужину.
