Часть ее существа решительно отвергла эту мысль, другая же понимала, что это вполне возможно. В ушах еще звучали слова Роз: «Тебе нужен муж». Антония расхохоталась. «Мне нужен муж. Поговорю об этом с мистером Сэвиджем», — сказала она девушке в зеркале. Но девушка в зеркале не смеялась. На лице — глубокая печаль. По щекам прокладывали дорожки серебряные слезинки.
Наутро тошнота подступила еще до того, как она открыла глаза. Вызвал ее доносившийся с кухни запах жареного бекона. Что-что, а признаки беременности были ей хорошо знакомы. Всякий раз, когда женщины собирались вместе, это было главной темой разговоров. Однако через час она чувствовала себя очень хорошо и была очень рада, что предательский недуг исчез так же быстро, как появился.
Роз отправилась на прогулку в открытом экипаже с заехавшим за ней джентльменом, прежде получив у Антонии обещание быть в среду вечером в Алмаке. Коль дело касалось подходящих холостяков, Франсис Джерси была ходячей энциклопедией.
Тони металась по гостиной, как зверь в клетке. Чтобы дать выход ужасным мыслям, она побежала наверх за дневником. Вернувшись в гостиную, села за секретер и открыла дневник. Вместо того чтобы начать писать, она, на свою беду, принялась читать. Боже правый, она же выплеснула на страницы свое сердце! Адам Сэвидж теперь, несомненно, знает, что она в него безнадежно влюблена. Как унизительно! Она швырнула тетрадку через всю комнату.
Услышав звонок в дверь, Тони упала духом. Ей не хотелось никого видеть. Когда мистер Бэрке войдет объявить посетителя, она скажет, что не хочет никого видеть. Однако в комнату вошел не мистер Бэрке, а Адам Сэвидж.
Внутри нее бушевали противоречивые страсти. Она разрывалась между намерением навсегда вычеркнуть его из своей жизни и желанием броситься в его объятия. Не сделала ни того, ни другого. Ее отвлекла его одежда. На нем была ветхая куртка, надетая на голое тело. Он был не брит. Башмаки отслужили свой век. В руках мятая кепка.
— Портной, солдат, матрос, столяр; богач, бедняк, бродяга, вор, — вспомнила она шутливые строчки. Правда, было не до шуток.
— Тони, хочу, чтобы ты поехала со мной. Надень вещи брата. Ничего модного, достаточно старой куртки для верховой езды.
Ей хотелось рассмеяться ему в лицо. Явился и приказывает, будто главнее его никого нет. Ни капли не сомневается, что она беспрекословно послушается. Она вгляделась в его лицо. Он взглядом, как всегда, подчинил ее своей воле.
Спустилась вниз и замерла от близости высившейся над ней могучей фигуры. Будто от ожога, вздрогнула от его прикосновения. Ловко собрав в узел роскошные волосы, Сэвидж надвинул ей на голову кепку.
Их ждала карета. Свернув на Стрэнд, карета направилась в сторону Сити. Тони сидела молча, не задавая вопросов. Должно быть, у него свои соображения. Адам Сэвидж не как другие люди. Он жил по собственным правилам.
Карета встала у Лондонского моста. Они вышли, и карета уехала. Пройдя пешком по мосту на другой берег. они вдруг попали в другой мир.
— Однажды ты спрашивала меня, где я жил, когда был мальчишкой. Сейчас покажу, — весело сказал он.
Полуразвалившиеся здания. Не дома — одни лачуги. Грязные, вонючие, кишащие одетыми в лохмотья людьми трущобы, словно ряды гнилых зубов.
По сточным канавам текли нечистоты. Шелудивый пес дрался с двумя большими крысами за кусок требухи. Тони стиснула зубы, удерживая рвоту. Заметила, что все женщины и дети ходят босыми. Только на мужчинах поношенные башмаки.
А деловая жизнь процветала. Пусть в лохмотьях и грязи, но люди не сидели без дела. На первых этажах, в подвалах с каменными ступенями и просто в углублениях стен располагались мастерские и лавки. В них предлагалось все — от джина до ячменного отвара, от рыбьих до бараньих голов, от вшивых париков до тапочек для покойников.
Рядом с Темзой холодный, промозглый воздух, мокрый и скользкий булыжник.
— Во время прилива большинство этих мест затапливается, — обратил внимание Адам. — Я не имела представления, что на этом берегу так плохо.
— Да не только на этом берегу, — сухо заметил он. — Я покажу тебе Уайтчепель.
