Ева была светловолосой английской красавицей, такой же соблазнительной, как и ее прародительница. Ей было чуть за тридцать, она на год-другой старше него, но это лишь придавало ей больше шарма. От ее красоты веяло холодом, и он задавал себе вопрос, проснулась ли в ней чувственность. Испытывала ли она когда-нибудь полное удовлетворение? Во всяком случае, она была не такой уж неискушенной, и он надеялся, что его сексуальный опыт поможет ей стать отзывчивой в постели. Создаваемое ею впечатление — «смотри, но не трогай» — именно и влекло его к Еве.
В обычных условиях она была бы для него недосягаема, если бы не великий уравнитель — богатство. Предвкушая их завтрашнюю встречу, он видел перед собой ее безупречную белую кожу, чувствовал прикосновение к щеке ее золотистых волос, слышал ее хорошо поставленный голос, награждающий его изысканными остротами, ощущал ее на вкус — Адам почувствовал, как приятно поджались между ног шары, и, выйдя из тени, направился к своему просторному удобному бунгало, где уже ждали приготовленные слугами ванна и ужин. С дороги в сторону метнулся бандикут, похожий на помесь маленькой свиньи с большой крысой.
Слуга с крючком для снимания сапог в одной руке и шлепанцами в другой рядом с ним казался карликом.
— Добрый вечер, Джон Булль, — произнес Сэвидж, садясь на скамеечку перед слугой, стягивавшим с него сапоги.
— Добрый вечер, Превосходительство, — ответил Джон Булль, склоняя свой малиновый тюрбан почти до белых панталон.
Сэвидж удивленно приподнял темную бровь.
— Превосходительство? — переспросил он. Джон Булль внушительно начал:
— Когда мы будем в Англии… Адам протестующе поднял руку:
— Обязательно начинать каждый раз: «Когда мы будем в Англии»?
— Да, Превосходительство, когда мы будем в Англии, это будет подходящее обращение. Вам не нравится, когда я называю вас хозяином, сагиб звучит слишком по-иностранному, поэтому я долго размышлял и думаю, что Превосходительство подойдет… когда мы будем в Англии, — опять без нужды добавил он.
Беседуя с Джоном Буллем, Адам научился сохранять на лице серьезное выражение. Это прозвище он ему дал потому, что тот обожал все английское и не мог дождаться дня, когда наконец ступит на окруженную для него ореолом землю.
— Джон Булль, мы еще не в Англии, — напомнил ему Адам.
— О да, Превосходительство, но завтра, когда к обеду приедет мэмсаиб леди Лэмб, очень, очень важно, чтобы она не приняла нас за некультурных.
Адам закатил глаза.
— Дай мне сил, — пробормотал он.
— Вы Леопард, самый сильный человек на Цейлоне. Зачем попусту тратить молитвы, просить больше сил, Превосходительство?
Адам по опыту знал, что лучше не отвечать. Он прошелся по комнате и предложил говорящему скворцу кусочек папайи.
— Привет, Рупи.
— Грешник! Геенна огненная! — ответила украшенная огненно-красным хохолком птица.
— Когда мы будем в Англии, по-моему, лучше не брать эту проклятую птицу. Ее словарь непристоен и может доставить неприятности.
Адам, улыбнувшись, подумал про себя, что будет чудом, если англичане выдержат словарь Джона Булля. Он взял со стола несколько бумаг, потом пробежал глазами по закрывавшему всю стену плану плантации. Завтра ему нужно встать в четыре утра, чтобы до рассвета расставить по местам сборщиков каучука. Латекс хорошо течет из каучуковых деревьев до наступления жары. При высоких температурах он густеет.
В комнату бесшумно вошла Киринда, прислуживающая Адаму сингалка. Она тихо сказала Джону Буллю, что ванна для Леопарда готова. Все его люди думали и говорили о нем как о Леопарде. Сам он цинично считал, что это имя скорее пристало к нему из-за сходства с покрытым шрамами зверем, нежели происходит от названия принадлежащей ему плантации.
Джон Булль театральным шепотом отчитал ее:
— Когда мы будем в Англии, ты не будешь распоряжаться хозяином. Когда он будет готов принять ванну, тогда и пойдет в ванную комнату. В настоящий момент она нас не интересует!
Адам Сэвидж положил бумаги.
— Я недоволен этим замечанием, Джон Булль, — небрежно заметил он. — Проводи меня, Цветок Лотоса.
Она никогда не шла впереди него, всегда позади. Когда он прошел мимо нее, направляясь в ванную, она подняла глаза и скорчила рожу Джону Буллю.
