Изобел очнулась в кровати Тристана, но страшное воспоминание о признании Камерона мгновенно нахлынуло на нее, заставив похолодеть от ужаса. Он сказал им! Нет! Не может быть! Открыв глаза, она оттолкнула руки, пытавшиеся удержать ее в постели.
— Все хорошо, любовь моя, — ласково проговорил Тристан, склоняясь над ней.
Тристан сошел с ума? Разве может быть все хорошо, когда случилось непоправимое? Десять долгих лет она хранила тайну брата, дрожа от страха, зная, что стоит Макгрегорам узнать правду о смерти графа Аргайлла, и они явятся за Камероном.
— Где мой брат? — закричала она. — Где Камерон?
— Позволь мне поговорить с ней, — послышался женский голос из-за спины Тристана, — Оставь нас.
Подавив рыдание, Изобел проводила глазами возлюбленного. Ей хотелось позвать его и упросить отвезти ее домой вместе с братьями. Когда Тристан исчез за дверью, Изобел подняла полные слез глаза на его мать, сидевшую на кровати, и закрыла лицо ладонями.
— Мой брат был еще ребенком. — Изобел горько заплакала. — Он пытался защитить отца. Кам даже не понял, в кого выстрелил.
— Я знаю.
— Пожалуйста, умоляю вас, пощадите его. Я не смогу жить, если…
— Не плачьте, дорогая. — Кейт Макгрегор, нежно улыбаясь, отвела от лица ее руки. — Никто не причинит зла вашему брату.
Больше всего на свете Изобел хотела бы поверить ей. Но как такое возможно? Ведь всего несколько часов назад эта женщина не скрывала своей ненависти к детям Арчибальда Фергюссона.
— Ваш брат сказал нам, что вы оба видели, как Каллум убил вашего отца, — тихо произнесла жена лэрда. Воспоминания о прошлом затуманили ее взгляд. — Вам было всего десять лет. Вы осиротели даже раньше, чем я.
— Каму было восемь, — прошептала Изобел, надеясь, что Макгрегоры сжалятся над ее братом.
— Я понимаю, что вы думаете о моем муже, но он вовсе не чудовище. Каллум не стал бы мстить юноше за то, что тот совершил еще ребенком, даже если детский проступок обернулся трагедией. Да и я никогда не допустила бы этого.
Изобел охватило желание броситься к бойнице и закричать от радости. Неужели это правда? Макгрегоры узнали правду, и Каму ничто не грозит? Она зарыдала, словно сбросила наконец со своих плеч десять лет тревоги и страха.
— Я по-прежнему горюю о брате, — продолжила Кейт. По щекам ее катились слезы. — Но теперь, когда я знаю, что его убили не из бессмысленной злобы, у меня стало легче на душе. Вы бы поняли, как это важно, если бы были знакомы с Робертом.
— У меня такое чувство, будто я его знала, — мягко проговорила Изобел, садясь на кровати. — И насколько я могу судить по рассказам, Тристан очень похож на дядю.
— Верно, — согласилась мать. — Я всегда замечала их сходство. Беда в том, что сам Тристан этого не понимал. — Кейт порывисто сжала руки Изобел. — Пожалуйста, простите меня за то, что я была с вами так жестока и неприветлива. Должно быть, вы удивительная девушка, если сумели завоевать любовь моего сына. Многие до вас пытались, но безуспешно.
— Я вовсе не добивалась его любви, — честно призналась Изобел. — Это Тристан покорил меня. Он терпеливо и настойчиво боролся с моими страхами, гневом и недоверием и победил их своей добротой, веселостью и честностью. Миледи, ваш сын самый благородный человек из всех, кого я встречала.
Кейт посмотрела на Изобел, и глаза ее вновь наполнились слезами.
— Многие не согласятся с вами.
— Значит, они его не знают, и в этом их несчастье.
— Да, — кивнула мать. — Вы правы.
Дверь распахнулась, и обе женщины улыбнулись при виде Мэгги. Сестра Каллума вошла в комнату, ведя за собой прелестную, как фея, девушку небольшого роста.
— Значит, вы пришли в себя. — Подойдя к кровати, Мэгги окинула Изобел участливым взглядом. — Тристан боялся, что у вас приступ удушья, но я заверила его, что это просто обморок. Вам понравилось платье?
— Да, очень. Это ваша вышивка?
— Я люблю заниматься рукоделием, когда выдается свободная минутка. Этот наряд я расшила для Давины, но она захотела отдать его вам.
Подняв глаза, Изобел улыбнулась очаровательной жене Роберта, красавице с чудесными светлыми волосами жемчужного оттенка, похожей на ангела с сияющим нимбом над головой. Ее огромные, широко расставленные глаза казались слишком большими для изящного лица с тонкими чертами. Если бы Изобел не видела, как брат Тристана подхватил Давину на руки, вернувшись домой, ни за что не поверила бы, что эта миниатюрная хрупкая женщина принадлежит великану горцу.
