Но вот таинственная доктор Уолтерс выпала из его поля зрения.
Хотя… Не та ли это женщина, о которой несколько раз упоминала Розмари и с которой хотела его познакомить? Но Хьюго так скорбел по Эмме, что отвергал любые попытки близких познакомить его с кем-либо. К счастью, девушка ни разу не появилась в доме Розмари в дни его визитов.
Сейчас он жалел, что был таким эгоистом. Он должен был познакомиться с тетиной протеже. Ему следовало подумать о том, как уязвима Розмари, а не погружаться в собственное горе и жизнь вдовца.
— Мисс Грей изменила свое завещание три месяца назад, — подтвердил адвокат, — и она была в здравом уме, когда составляла завещание.
«Любого можно заставить что-то сделать, когда он в здравом уме», — подумал Хьюго. А Розмари нравилось делать людей счастливыми. Интересно, какую печальную историю выдумала эта мадам, чтобы заставить его двоюродную бабушку завещать ей дом?
— В завещании есть определенные условия, — продолжал адвокат. — Доктор Уолтерс, вы должны закончить проект «бабочка», превратить дом в образовательный центр и стать его директором, если захотите, и возродить сад.
Сад действительно одичал и нуждался в обновлении. Хьюго мог это понять, потому что знал, как важен был сад для бабушки. И образовательный центр его не смущал. Он всегда считал, что Розмари могла бы стать блестящей учительницей. Но почему она отдала дом в чужие руки?
— И что это за совместный проект? — поинтересовался он.
— Мы работали над дневниками Виолы Феррерс и составляли ее биографию.
Она впервые заговорила. Голос приятный, с едва заметным северным акцентом. В ее серых глазах сверкнул вызов.
Неужели она думает, что он не знает, кто такая Виола Феррерс?
— Моей прапрабабушки, — твердо заявил он.
Глаза Элис расширились, и он понял, что выиграл. Это его семья и его наследие. И эта самозванка не имеет никакого права вторгаться в его жизнь.
— Мисс Грей также поставила условие о строительстве павильона бабочек, — продолжил стряпчий. — И построить его в соответствии с завещанием предстоит вам, мистер Грей.
Ага, значит Розмари оставила ему лазейку для маневра.
Хьюго из практики архитектора прекрасно знал, что означает нарушение условий контракта.
— И во что выльется нарушение условий завещания? — нарочито небрежно поинтересовался Хьюго. — Если я, к примеру, откажусь проектировать павильон?
— В таком случае дом будет продан, а средства поступят в дом престарелых, как благотворительный взнос, — пояснил адвокат.
Хьюго вполне устраивал подобный расклад. Это положит конец коварным замыслам так называемой партнерши по бизнесу, которая втерлась в доверие к Розмари. Конечно, за дом на аукционе можно выручить приличную сумму. Но не в деньгах счастье. Хьюго хотел в первую очередь избавиться от самозванки.
— Понятно. Значит, я не буду проектировать и строить павильон бабочек.
— Но вы должны, — вмешалась доктор Уолтерс. — Она этого хотела.
Или ее убедили, что она этого хочет. А это совсем разные вещи, подумалось Хьюго. Вслух же он небрежно заметил:
— Мы не всегда получаем то, что хотим.
— Розмари хотела закончить книгу и превратить дом в мемориал Виолы. — Доктор Уолтерс скрестила на груди руки и уставилась на Хьюго.
Неужели она хочет запугать его? Но он уже пережил самое страшное, и теперь ему нечего терять.
Филипп Хэмингфорд смущенно кашлянул.
— Я пригласил вас для оглашения завещания мисс Грей, а не для дискуссии.
— Хорошо, — кивнул Хьюго. — Мне больше нечего добавить. — Он не позволит этой мошеннице воспользоваться доверием двоюродной бабушки. И легко добьется своего простым отказом проектировать павильон бабочек.
— Но вы не имеете права подвести Розмари, — возмущенно сказала доктор Уолтерс, буравя его гневным взглядом.
О да, она еще притворяется, что желания Розмари ей небезразличны.
— Не соизволите ли, доктор Уолтерс, объяснить поподробнее, какие именно деловые отношения связывали вас с моей двоюродной бабушкой? — вежливо-ледяным тоном спросил Хьюго.
— Я уже говорила, что мы вместе работали над дневниками Виолы. Я энтомолог, занимаюсь изучением бабочек.
— Да неужели? Что за причуда? — насмешливо обронил он.
