Последующие несколько секунд пронеслись как в тумане. Она потянулась к лицу Гамильтона и прикоснулась губами к гладко выбритой щеке, уловив чуть заметный запах лосьона. Он же решительно отстранил ее от себя и, крепко держа за предплечье, отнюдь не ласково выпроводил за дверь.
Оказавшись на улице, Клодия чуть не лишилась чувств от облегчения: все уже позади! Но, к сожалению, это был еще не конец.
– Можно полюбопытствовать, – спросил ледяным тоном Гамильтон, – сколько тебе заплатили за то, что ты привела в замешательство моих гостей и испортила приятный ужин?
– Мне пока еще ничего не заплатили, – ответила Клодия, вдевая руки в рукава пальто. – Я это сделала на спор.
– На спор? – не веря, воскликнул он. – Прости за любопытство, но может быть, я чем-нибудь тебя обидел в предыдущей жизни?
– Это была шутка, розыгрыш, – попыталась объяснить девушка. – Где ваше чувство юмора?
– К твоему сведению, я не увидел ничего забавного.
Он сделал шаг с тротуара, чтобы подозвать такси. Машина притормозила у обочины, из окошка выглянул водитель.
– Куда едем, приятель?
Гай Гамильтон вытащил из кармана бумажник, вынул банкноту и сунул ее таксисту.
– Как можно дальше отсюда, – произнес он и, схватив Клодию за плечо, подтолкнул к такси.
Девушка возмущенно стряхнула его руку с плеча.
– Что вы себе позволяете?
– Я лишь хочу убедиться, что ты убралась отсюда. – После всего пережитого Клодия потеряла самообладание.
– Ты заслуживаешь, чтобы тебя поставили в неудобное положение! Надеюсь, все кончится несварением желудка!
– Вот как? Вынужден тебя огорчить, но для того, чтобы смутить меня, потребуется нечто большее, чем твое появление. – Гамильтон усмехнулся. – И еще одно – киссограмма[1] получилась из рук вон плохо. Полный провал! В следующий раз постарайся делать это как следует. Вот так, например. – Гай схватил ее за плечи, а она, остолбенев от неожиданности, даже не сопротивлялась. Затем последовало не какое-то там робкое, торопливое прикосновение, а решительное однозначное обладание губами, уже удобно приоткрытыми, потому что Клодия, совершенно ошеломленная, ловила ртом воздух, словно рыба, вытащенная из воды.
Поцелуй продолжался не менее пяти секунд.
– На этом закончим первый урок, – сказал Гамильтон, распахивая дверцу такси, – а теперь исчезни.
С этими, словами он не слишком вежливо запихнул девушку в такси.
Клодия с трудом очнулась. Как только машина двинулась, она опустила стекло и крикнула:
– Почему вы всю вину свалили на меня? Киссограмму заказала ваша подружка!
Ответа не последовало. Он стоял, не двигаясь, на тротуаре, пока такси не скрылось из виду.
– Неудачный день, дорогуша? – тактично спросил таксист. Клодия подняла стекло.
– Да уж, хуже не придумаешь, – пробормотала она.
В конце улицы с односторонним движением водитель остановился на развилке.
– Он сказал «как можно дальше», дорогуша, но в моем справочнике нет такого адреса.
Клодия стряхнула с себя оцепенение.
– Патни, – с тяжелым вздохом произнесла она. Скорее домой, к запоздалому сочувствию Кейт и большому стакану джина с тоником.
Какой кошмар! Пожалуй, все вышло даже хуже, чем на той вечеринке, где она изображала Джейн, подружку Тарзана.
Клодия вытащила из кармана фотографию. На обратной стороне было нацарапано: «Гай Гамильтон. Вы его без труда узнаете».
Что правда, то правда…
С фотографии смотрело загорелое лицо мужчины в белоснежной сорочке и черном галстуке, а справа от него виднелась половина блондинки в бальном туалете.
Я так и знала, что тебя это не развеселит. С первого взгляда видно, что для таких, как ты, это низкопробная шутка.
– На киссограммы совсем нет заказов, полный провал, – проворчал два дня спустя кузен Клодии Райан. – Если так пойдет и дальше, то тебе придется задержаться здесь до Рождества.
Клодия очень надеялась, что ее испытания закончатся задолго до этого срока.
– А потом ты, наверное, пошлешь меня куда-нибудь в качестве соблазнительной волшебницы с верхушки рождественской елки?
– Все будет зависеть от заказчиков, Клод. Лично я каждый вечер молю Бога, чтобы кто-нибудь заказал соблазнительную монахиню для архиепископа кентерберийского.
