В далёком детстве она не обращала внимания на привычно висящий на стене портрет. Но в поздние школьные годы, когда наступила пора влюбляться, Клавдия внезапно ощутила потребность постоянного восхищённого внимания юноши с портрета. Она воспринимала его мускулистого и уверенного в себе как вполне живого человека. И даже стыдливо стала выходить в соседнюю комнату, чтобы не переодеваться у него на глазах.
Так продолжалось до тех пор, пока Клавдия по-настоящему не влюбилась в парня из соседнего дома. После первого свидания она, продолжая воображаемую игру, вознамерилась честно объявить юноше в футболке о своём новом увлечении. Но, придя домой, облегченно ощутила полное равнодушие к мнению своего прежнего избранника и отказалась от неприятного объяснения.
В последующие годы Клавдия Сергеевна совершенно забыла былое увлечение юношей с портрета. Только после смерти матери и тяжёлого развода с мужем она вспоминала о своём молчаливом спутнике юности и, подолгу стоя перед портретом, жаловалась ему на свою горестную судьбу. При этом Клавдия Сергеевна была готова поклясться, что она воочию видела, как сочувственно увлажнялись глаза её молчаливого собеседника. Но из опасения быть осмеянной она никому об этом не рассказывала.
Своих детей Клавдия Сергеевна так и не завела. Сначала по-матерински заботилась о рано осиротевшей племяннице, а потом о её неизвестно от кого рождённой дочери, которую искренне считала своей родной внучкой. Девочка подолгу гостила в её доме, когда у непутёвой племянницы случался очередной бурный роман. И к зависти соседей Клавдия Сергеевна расхваливала успехи племянницы в школе и в фигурном катании.
Внезапное известие о страшной болезни ребёнка поразило её своей несправедливостью.
Врачи объявили о необходимости срочной операции за границей. И племянница, которую тут же бросил временный воздыхатель, в слезах прибежала к ней:
— Тетя Клава, спасай! Мужики дело наживное, а Лёлька у меня одна. Без неё я жить не стану. Достань денег на операцию. Век за тебя молиться буду. Спасай!
— Да, где же я возьму тебе такую сумму? Опомнись.
— Говорила же тебе оформлять квартиру в собственность. А ты отказалась, опасаясь, что мы с Лёлькой твоей смерти ждать будем. Вот бы сейчас жилплощадь продать было кстати.
— Что теперь говорить напрасно. Есть у меня кое-какие накопления и «гробовые» деньги. Отдам их на операцию. Авось, как-нибудь похороните. Только этого мало.
— Нам благотворительный фонд обещал в будущем помочь. Но первый взнос надо сейчас заплатить. Я тоже внесу лепту и отнесу в ломбард пару золотых цепочек и кулон. А ты, тётя Клава, подумай, где ещё денег взять.
Племянница убежала, а старая женщина беспомощно осмотрелась. Вокруг стояла ущербная никому не нужная мебель. И взгляд Клавдии Сергеевны невольно остановился на портрете юноши в футболке. И хотя старушка не хотела признаться самой себе, она уже приняла невыносимое для себя решение. Но для успокоения растревоженной совести ей хотелось разделить ответственность и получить одобрение невольного свидетеля её нелёгкой жизни. Но юноша на портрете отстранённо молчал. И Клавдия Сергеевна заговорила горячо и быстро, словно боясь, что её перебьют:
— Ты должен понять, насколько расставание с тобою для меня тяжело. Но ради спасения Лёли я готова на всё. И зачем мне картина на стене, если твой образ навсегда останется со мною? И в трудные минуты я вновь прибегу к тебе за помощью. И ты мне не откажешь. Ведь, правда? Ну, дай хоть какой-нибудь знак! Прошу тебя!
Так и не получив одобрения, старушка тяжело вздохнула и отправилась к потрескавшемуся комоду. Немного подумав, достала новую недавно купленную наволочку. Ей не хотелось заворачивать дорогую её сердцу вещь в изношенную и порванную материю. Сняв портрет с гвоздя, начала торопливо её упаковывать. Но картина зацепилась узорчатой рамой за край материи, словно не желая покидать привычный уют. Клавдия Сергеевна раздражённо попыталась силой запихнуть портрет в наволочку. Но тот упорно сопротивлялся. И в этот момент она заметила осуждение и упрёк в глазах человека, не желающего смириться с ожидающим их расставанием.
