- Гарольд, - спросила мать, - какой подарок ты хотел бы получить ко дню рождения?
- Маменька, мне стукнет сорок шесть. По-моему, самое время забыть о днях рождения.
- Я убеждена: людей всегда надо спрашивать, - не унималась мать. - А то ещё купишь что-нибудь ненужное. Думаю, тебе не помешает обзавестись парой новых белых сорочек.
Пола развернула газету.
- Ага, вот, кое-что есть. Впрочем, это все перепевы старого.
- Не сыпь так много сахару, Гарольд, - сказала мать.
Поле следовало бы заделаться суфражисткой, тогда она была бы совершенно счастлива.
- Почему все убеждены, что бомбы подкладывает мужчина? - спросила она.
- Потому, - ответил я, потягивая кофе, - что у женщины тонкая и нежная душа. Таково всеобщее мнение.
Пола злобно зыркнула на меня.
- Неужели ты и впрямь пытаешься насмехаться надо мной?
- Дети, дети, - вмешалась мать. - Я не потерплю перепалок за столом. Пола, сейчас же отложи газету.
О' Брайен снова поднял руку.
- А почему это не может быть женщина?
Сержант улыбнулся.
- Женщина способна представлять опасность для общества в качестве, скажем, разносчицы бацилл тифа. Но только не как бомбометательница. Сержант Уолтерс стряхнул с обшлагов меловую пыль. - Мы можем и дальше продолжать наши логические выкладки, не рискуя ошибиться. Взрывник не женат. Вероятно, живет вместе с матерью. Или со старшими сестрами. Или с тетушками. Человек он неприметный, и, если на него обращают внимание, то лишь благодаря его вежливости и предупредительности. Он охотно оказывает мелкие услуги. Черт возьми, да он может оказаться соседом любого из нас! Вероятно, он не курит и почти не потребляет спиртного.
О' Брайен усмехнулся.
- А по-моему, пропускает стопочку для храбрости, прежде чем подложить очередную бомбу.
Сержант покачал головой.
- Нет. Выпив, люди такого склада либо засыпают, либо начинают блевать. Этот человек - изнеженный толстяк.
- Но зачем он убивает невинных людей?
- О людях он и не думает. Его цель - не они. Он считает, что, устраивая взрывы, мстит фирме, из которой его уволили. Или банкиру, который, как ему кажется, когда-то ограбил его. Или начальству, не давшему ему повышения по службе, которого, опять же, по его собственному мнению, он вполне заслуживал.
- Вечером пойдем к дядюшке Мартину, - объявила мать. - Мы не видели его уже неделю, а между тем нам следовало бы более исправно навещать родственника.
- Дядюшка Мартин - старый зануда, - презрительно бросила Пола.
Мать налила себе ещё кофе.
- Ты права, дочь, но не забывай, что у него только две радости в жизни - общение с нами и турецкая баня.
- Сегодня я могу задержаться на службе, маменька, - сказал я. - Надо обработать счет Эванса. Не знаю, управлюсь ли к пяти часам.
Пола гаденько улыбнулась.
- Я слышала, неделю назад Корриган получил повышение. А тебя, надо полагать, опять обошли.
- Надо полагать, - сухо ответил я.
- Кадровая политика, - вставила мать.
- Тебе почти сорок шесть, - сказала Пола. - Неужели ты так никогда и не выбьешься в люди?
- Каждый человек на что-то надеется.
- Знаешь, ты просто бесхребетный слюнтяй! - взорвалась моя сестра. Вот и застрял на этой должностишке!
- О тебя ноги вытирают, а ты и рад, - поддержала её мать. Пользуются твоей добротой. Ведь Корриган получил должность, которую, по справедливости, надо было предложить тебе.
- Да плевал я на эту должность, - ответил я. - Мне уже не обидно. К тому же, Корриган - славный малый.
Тут я, конечно, лукавил. Корриган ни бельмеса не смыслил в бухгалтерии и повышением своим был обязан заурядной подсидке. Интересно, подумал я, а в других учреждениях такая же кадровая политика?
- Доедай яичницу, Гарольд, - велела мать. - И про бекон не забудь.
Пола злобно расхохоталась.
- Да он и так на снеговика похож!
- Ничего подобного, - ответил я.
- А у нас... то есть, у полицейского управления, есть что-нибудь конкретное? - не унимался О' Брайен. - Улики? Следы? Что-нибудь, кроме домыслов?
Сержант Уолтерс почувствовал легкое раздражение.
- Кроме, как вы выразились, домыслов, у нас нет ничего.
- Отпечатки пальцев?
Уолтерс рассмеялся.
