Бремек разбудил молодого спутника до рассвета, когда сумерки только-только окрасили округу в серый цвет. Кервин зевал и чесался, но послушно оседлал коней.
— Нам нужно попасть в город к утру, — объявил ловчий. — Убийцу доброго Хагнея возьмем тепленьким.
Рассвет застал всадников в дороге, а к Раамперлю они поспели, как и рассчитывал Бремек, довольно рано. Охотник считал, что после вчерашних подвигов убийца будет дрыхнуть. Они въехали в предместье — и придержали коней. Навстречу двигалась густая толпа. Люди шагали, улыбаясь и обмениваясь радостными приветствиями. Вскоре стала ясна причина шествия — раамперльцы провожали героя, избавившего город от волка. В центре толпы легко было различить всадника — Корди направлялся навстречу Бремеку с Кервином. Он считал, что теперь готов нанести визит Лорду Тьмы. Собиратель выпил волчью силу оборотня, у него было доброе оружие…
Бремек, видя, что добыча ускользает, обезумел. Бессонная ночь, крушение планов, долгая утомительная дорога — все вместе привело ловчего в ярость. Он закричал и двинул коня в толпу. Заорали люди, лошадь охотника встала на дыбы… Бремек почувствовал, что теряет равновесие, падает. Ударился о мостовую плечами и затылком… Последнее, что увидел охотник, — злорадное выражение на смутно знакомой мерзкой харе с заплывшим глазом и опухшими разбитыми губами… потом — опускающийся тяжелый башмак… потом — темнота.
Раамперльцы провожали Корди до предместий. Чем дальше от центра, тем скорей редела толпа, окружившая всадника. Люди не хотели удаляться от знакомых улиц, это обычное свойство жителей большого города. На смену тем, кто шагал от «Большой кружки» и теперь отстал, к шествию присоединялись обитатели окраин. Нынче был воскресный день, так что праздного люда на улицах собиралось немало.
Население трущоб героический победитель не слишком занимал, — в отличие от богато одетых горожан из центральной части Раамперля, этим попросту хотелось принять участие в большой процессии — что-то вроде бесплатного развлечения в их бедной событиями жизни, этакий нечаянный праздник. Покричав и потолкавшись всласть, обитатели слободы вскоре расходились…
Корди не нравилось среди такого количества незнакомых людей, но юноша видел, как в толпе разгораются в душах лучики темного огня. Горожане, сойдясь вместе, выставляли напоказ все злое, что умели хранить в потаенном укромном уголке души, пока оставались наедине с собой. Толпа — ярмарка порока, здесь хвастают заботливо накопленным злом. Корди, сидевший в седле, возвышался над толпой — будто венчал пирамиду зла. Он невольно опустил ладонь на грудь, как будто хотел нащупать свернувшийся в груди комок, горький и сладкий одновременно.
Люди вокруг улыбались и весело перекликались, но Корди, умевший чувствовать злобу, видел и слышал, что толпа готова выплеснуть мрак из душ, требовался только повод. Вот всадник — тот самый человек, что вчера назвался охотником, — показался из переулка и толкнул конем мужчину, шагавшего с краю. Пешеход отскочил, бранясь. Те, кто шел рядом, накинулись на всадника, толкали, размахивали руками. Испуганный конь встал на дыбы, охотника сбросили на мостовую… другой мужчина, чей комок зла показался Корди знакомым, тут же подскочил и ударил лежащего в лицо, к нему присоединились соседи по шествию… Молодой воин в белом выехал вслед за охотником из переулка, увидел, что товарища бьют, стал сердито орать срывающимся ломким голосом… На него замахнулись палкой, парень выхватил меч и двинул коня на драчунов…
Корди, окруженный густой толпой, прошел мимо, он не видел, чем кончилось дело с упавшим. Юноша старался глядеть перед собой, не теряться среди тлеющих угольков зла, не замечать их. Слишком мелкие, слишком слабые. Они — слабые!
Потом колонна покинула улицы, теперь вокруг были огороженные участки и домики фермеров. В предместье толпа рассеялась совсем скоро. Люди напоследок выкрикивали неразборчивые пожелания счастливой дороги и поворачивали обратно. Те, кто привык к узким улицам, неловко чувствуют себя вне города, их смущает высокое небо над головой и просторный, широкий горизонт.
