Эта мысль придала бодрости солдатам, погоня возобновилась. К тому же молодой оборотень, напавший на всадников, не сумел причинить вреда воину в доспехах. Не так уж страшны слуги Феттаха, выходит…
Сперва появились птицы — несколько десятков спикировало на тех, кто шагал впереди — псарей с собаками. Вороны и сороки с хриплым ором бросались сверху, норовили вцепиться в глаза… Их отогнали, такое нападение вызвало скорей досаду, чем гнев либо испуг. К тому же одному из вожаков красных пришло в голову, что убийца был подослан к их господину Феттахом, потому он и стремится на запад, потому Лорд и старается защитить беглеца! Солдаты припомнили, что горло повелителя, когда его нашли мертвым, оказалось будто бы разорвано зубами — конечно, это сотворил оборотень! И вот теперь — птички! Ха, птички! Красные, приободрившись, поспешили за беглецом. Они приготовили луки на случай возвращения вороньей стаи.
Первыми беду почуяли собаки. Псы поджимали хвосты и отказывались идти по следу, хотя ловчие, которые вели их, утверждали, что след свежий, это ясно видать по тому, как собаки тычут носами в землю.
— К Тьме собак! — крикнул кто-то из солдат Прекрасного Принца. — Вперед! Он где-то рядом, принял волчий облик, вот наши псы и испугались.
Кавалеристы, оставив позади пеших и псарей с их сворами, устремились в чащу. Они вылетели на поляну, посреди которой высился старый умирающий дуб, а вокруг лесного великана были разбросаны обглоданные кости лошади и обрывки истерзанной сбруи. Где-то совсем рядом, за деревьями, журчал поток… По другую сторону поляны, в тени деревьев, сидели волки. Не оборотни, обычные волки. Звери не боялись и не рычали, они просто ждали.
И кроны деревьев над головами казались неестественно густыми, тяжелыми… А справа и слева из чащи, ломая ветви, надвигались еще звери — большие, грузные. И тут началось.
На этот раз птиц было как будто не меньше тысячи. Кавалеристам показалось, что с деревьев по ту сторону поляны тяжелым ливнем обрушилась листва, так густо летели птицы, — ветки сразу стали легче и закачались, распрямляясь, но на ветки глядеть было некому. Всадники закрывались щитами, пригибались в седлах, отмахивались мечами и секирами от горланящих птиц. Кони бесились и отчаянно ржали, наездники едва справлялись со скакунами, несколько человек не смогли удержаться и рухнули наземь — тогда волки разом, будто им отдали команду, бросились на кавалеристов… Началась свалка, мечи оказались плохим оружием против хищников, нападающих снизу. Волки кусали коней за ноги, прыгали, щелкали зубами, гибли под ударами копыт, их пронзали копьями и отбрасывали, когда звери пытались достать наездников. А сверху окровавленным дождем сыпались истерзанные разрубленные тушки птиц, брызги алой крови… схватку накрыла метель выдранных перьев…
Люди не выдержали натиска и развернули коней — они бежали, потеряв большую часть товарищей, мчались к своим… а навстречу им несся рев, вопли заживо сжираемых людей и оглушительный отчаянный собачий визг… Лес, принадлежавший Феттаху Повелителю Зверей, обрушился на вассалов Алхоя Прекрасного Принца.
* * *
Заснула Элина прежде, чем троица добралась к деревне. Она зевала, вздыхала, отнекивалась, если Ленлин спрашивал, не нужно ли им сделать остановку… а потом начала сползать с седла. Так что поэт взобрался на лошадь и, усадив спящую деву перед собой, привез к постоялому двору. Спина под красным халатом была тощая, лопатки упирались поэту в грудь… Он пытался отвлечься, сочинить куплет-другой, но никак не мог сосредоточиться. Перед ним в такт шагам лошади покачивалась растрепанная каштановая шевелюра, а тонкие пальцы спящей Элины, мягко обхватившие руки Ленлина, вздрагивали.
Красный наряд беглянки селяне замечали издалека, подходили поглядеть, что это везет Ленлин, потом шли следом, так что к заведению Мартоса поэта сопровождала группа любопытных. Ленлин уже собирался сказать, что, дескать, нечего тут пялиться, потому что уж такой у него обычай — не являться в эту деревню без девицы, могли бы и привыкнуть… но инициативой завладела Ильма. Она принялась сыпать подробностями убиения Лорда Тьмы, каких — Ленлин был уверен — беглянка не упоминала. Впрочем, он не слишком волновался, потому что история смерти Алхоя останется в людской памяти такой, как он опишет в новой балладе.
