— У меня пока не было такого впечатления.
— Да что вы там записываете? Мои слова? Точно? Или добавляете, что вам в голову взбредет?
— Я сказал это невзначай, успокойтесь, пожалуйста, я совершенно случайно произнес эту фразу, вы слишком нервничаете, вы неправильно дышите.
— Нет, о моем дыхании мы говорить сейчас не будем. Мы продолжим. Уже прошло полдня, у меня нет времени, нам надо продвигаться вперед. Меня впустили к учителю. Наконец-то. Приходилось следить за тем, чтобы не наступить на все эти книги. Это был маленький человек, но, заговорив, он постепенно вырос. Он задавал столько вопросов, словно я прошу его о милости. Ему надо было все знать о моем господине. Меня так и подмывало сказать, что он не имеет права на такие расспросы. Но что-то меня остановило. Это был старый и почтенный человек. Деньги, казалось, не интересовали его, я предложил двадцать рупий в месяц. Он никак не отреагировал, даже не знаю, услышал ли он. Я-то ждал, что он обрадуется поручению. Но нет, эти люди, знаете ли, горды и заносчивы. Он даже не сразу взялся за обучение Бёртон-сахиба. А согласился лишь на одну встречу. Я опасался, вдруг он станет настаивать, чтобы Бёртон-сахиб сам пришел к нему. Эти люди порой забываются, им мерещится, будто ум — это власть. Немного поразмыслив, он вспомнил о порядке вещей. Мы договорились, что он придет через день.
8. ОКЕАН ЗНАНИЯ
Бёртон не верил своим глазам. Перед ним, широко расставив ноги, стоял маленький человек с сияющим лицом, длинная белая борода, седые брови, на затылке — коса, тот самый чудной весельчак, что так бойко заговорил с ним перед высадкой в Бомбее. Почти гном, чей лоб разгладил возраст. В глазах притаилась лукавая мудрость. Уважай все, советовала она, и не относись ни к чему всерьез. Кобольд в роли придворного шута. Он прекрасно смотрелся бы фигуркой в рельефе какого-нибудь индуистского храма. В дождь вода журчала бы по его округлому животику. И каково вам во враждебной стране? Старик его тоже быстро узнал. Как часто вы проклинаете командира, заславшего вас в Бароду? Поэтому мы и встретились сегодня, ответил Бёртон, я желаю спастись от сплина учебой. От сплина? Вам нравятся необычные слова? Вам надо выучить санскрит. Мир сотворен из отдельных слогов санскрита. Все берет начало из этого языка. Возьмите слово «слон», на вашем языке — «elephant», на санскрите — «pilu», в чем же сходство, спросите вы, тогда следуйте за мой, в Иран, где получается «pil», потому что персы игнорируют краткие конечные гласные; в арабском «pil» превращается в «fil», потому что этот язык не знает буквы «p», как вам, конечно же, известно, а греки любят прицеплять — as всем арабским словам, а вкупе с передвижением согласных получаем «elephas», от которого уже этимологически рукой подать до слона в том виде, в каком вы его знаете. По-моему, мы прекрасно проведем время. Кстати, что значит «сплин»? Он не подпускал к себе молчание, он сыпал словами, стоило отзвучать последнему слогу Бёртоновского объяснения. Упаничче мое имя, вы его уже слышали, а теперь напишите, Упа-ничче, письмом деванагари, погляжу, как обстоят дела с вашими знаниями.
Бёртон, сбитый с толку такой самонадеянностью, медленно записывал буквы, которые закручивались, словно скелеты ископаемых рыб. Старик был первым туземцем, который не пытался перед ним лицемерить. Напротив, в поведении учителя, который в данный момент оценивающе рассматривал на листе одинокий отпечаток его знания, чувствовалась властность, так авторитетно он причмокнул языком. Трижды. Но не объяснил, похвала это либо порицание. Завладев пером Бёртона — разве не надо было спросить разрешения? — он написал на том же листе строчку. Можете разобрать? Бёртон покачал годовой. Гуджарати не владеет, подытожил Упаничче, словно ставил диагноз. Чему вы хотите научиться? Пришло время отвоевать утраченные позиции. Всему, ответил Бёртон. В этой жизни? В этом году! Для начала некоторые языки, хиндустани, гуджарати, марати, я хочу сдать экзамен в Бомбее, это поможет карьере. Поспешность, пренебрежительно сказал Упаничче, нам необходимо преодолеть. Это первое, что нам следует понять. Давайте договоримся о времени уроков и об оплате, предложил Бёртон.
