Один мощный удар по хай-хэту, а левой ногой — по невидимой бас-бочке.
Welcome to the jungle. We’ve got fun and games[2].
Элоиза долго рассматривала тёмно-каштановые кудри, падавшие на его высокий лоб. Белая свежевыглаженная рубашка плотно облегала мускулистые бицепсы и грудь.
Глядя на него, она улыбнулась.
Такой одарённый человек, подумала она. Такой чуткий. Такой талантливый. И такой отчаянно тщеславный.
Она прислонилась к косяку двери, медленно, бесшумно, и положила палец на курок.
— Могенс?
— Ммм?
Журналист Могенс Бётгер оторвал глаза от экрана в ту же секунду, как ему в грудь ударил поролоновый шарик. Он издал животный крик и так резко откинулся на спинку кресла, что оно откатилось на пару метров назад.
— Какого?!.
Он разъярённо смотрел на Элоизу, которая хрюкала от смеха, уперев руки в колени. Таблетка была надёжно спрятана в кармане и придавала ей такую лёгкость, что она почти парила над землёй. День начался так ужасно, а теперь, казалось, у неё появился план побега. Она могла стереть мел с доски и начать заново.
Like dodging a fucking bullet[3].
— Ты б себя видел, — хихикала она.
— Кальдан… зараза! — Могенс Бётгер схватился за сердце. — Мне даже поплохело!
— Да ну, — Элоиза сдула несуществующий дымок с зелёного дула «Нерф Ган», — это всего лишь игрушка. Что плохого он может сделать?
— Ладно, тогда давай его сюда!
Могенс Бётгер поднялся. Он посмотрел на неё с высоты своих двух метров четырёх сантиметров и попытался вырвать пистолет из её рук.
— Ты сейчас на себе испытаешь, каково это!
Элоиза бросила пластиковый пистолет через всю комнату, и он приземлился на старый пошарпанный честерфилдский диван.
— Хорошо, хорошо, ты победил! — она подняла перед собой руки в знак примирения.
Бётгер неохотно отпустил её и с выражением детской обиды на лице уселся на стул.
— Ты похожа на чудика с «Улицы Сезам», Кальдан, когда смеёшься, ты в курсе?
Он по-дурацки вытаращил глаза и стал пародировать её беззвучный смех, поднимая и опуская плечи. Он так широко разевал рот, что в него легко поместился бы кусок дыни или деревянный игрушечный кубик.
— Это ты, Кальдан! Старая хихикающая балда!
Элоиза улыбнулась и села за стол на своё рабочее место напротив Бётгера.
Он кивнул в сторону дивана:
— И где ты взяла это смертоносное оружие?
— Это пистолет Кая.
Левая бровь Бётгера скептически изогнулась.
— Как-как? — Он сделал музыку потише. — Ты сказала, Кая?
Его удивление было отнюдь не безосновательно.
Кай Клевин — господин, покрытый пигментными пятнами, занимал в издании «Demokratisk Dagblad» должность ресторанного критика. Он был известен как страшный сноб, испытывающий латентную ненависть ко всему, что могло нравиться пролетариату. Статьи Клевина предназначались небольшому проценту читателей, разделявших его восторг в отношении — по определению Элоизы — «самоистязательного гастроонанизма».
— Ради всего святого, что Кай делает с этим кислотным пистолетом для пейнтбола?
— Это не пейнтбольный пистолет, это бластер фирмы «Нерф»!
— Это психопатическое оружие для быдла. Поэтому я повторю вопрос: как оно может принадлежать Каю?
Элоиза пожала плечами.
— На прошлой неделе он приводил на работу внука. Наверное, пацан его забыл.
Бётгер закатил глаза.
— Тот мелкий уродец с кривым прикусом, который недавно носился тут кругами и истерил?
— У-гу.
— Так это внук Кая?
Элоиза кивнула.
Он поморщил нос.
— Фу!
— Про детей нельзя говорить «фу».
— А уж это мне до лампочки. Он вылитый Кварк[4]! — Могенс выставил вперед нижнюю челюсть и уставился вперёд невидящим взглядом, как персонаж мультика. Затем снова посмотрел на Элоизу и развёл руками: — Я не прав?
Пожав плечами, она начала доставать записные книжки и рабочие бумаги из своей сумки.
— Значит, я прав, — подытожил Бётгер, — но будем честны по отношению к Кварку: симпатичные дети в целом редко встречаются. Когда я отвожу Фернанду в садик по утрам, я вижу всю эту компашку: сидят, а у них сопли висят до полу, ужасно противно. От них ещё и пахнет!
— Слушай, Могенс, а если признаться, как ты на самом деле думаешь? — улыбнулась Элоиза.
Она вытащила мобильный и открыла письмо, которое получила от Мортена Мунка из Отдела специальных журналистских расследований. Заголовок письма гласил: «Ветераны vs мирные жители? Статистика самоубийств».
