Пришли воры, хозяев украли, а дом в окошки ушел (воры — рыбаки, хозяева — рыба, дом в окошки ушел — вода ушла в ячейки сети).
Теперь откроем слово СЕТЬ. Оказывается, рыболовные сети имеют различное устройство и называются: невод, волокуша, бредень, недотка, ахан, ставна́я, плавна́я, погоняй, ярыга, поездуха, свинчатка, перестав, мере́жа.
Между прочим, есть еще сети для ловли птиц: перевес, шатер, крылена, тайни́к, понцы, лучек, растяжна́я, колковая, наволо́чная, трепловая.
Есть сеть на зверей — тренета́.
Но это только перечисление. Каждому виду сети посвящена отдельная статья. Поглядим, например, что написано у Даля про НЕВОД. Выясняем, что неводы тоже бывают разные: распорные, стержневые, рысаки, жиротопные, речные, морские. Что всякий невод собран из делей (сетей) разной пряжи, с разной величиной ячей (или глаз). Что по крыльям (то есть по краям), ближе к клячам (шестам), идет редель — ячеи здесь реже, а пряжа тоньше. В середине наоборот: мешок самой частой и прочной дели (так называемая матня, или матка, кошель, корна́, кутец). Даль подробно рассказывает, как ловят неводом, и сообщает еще очень много слов.
Впору руками развести — как один человек смог набрать столько! Но прислушаемся к разговорам пахарей, плотников, маляров, кровельщиков, портных. Приглядимся к их делу. Будем ездить. Знакомиться с людьми. Будем возить с собою их рассказы, песни, сказки. Будем рассматривать одежды, щупать ткани, пробовать разные блюда. Собирать цветы и слушать птиц. Жизнь приносит подарки любознательным — друзей, ремесла, открытия. Далю жизнь дарила слова.
Но Даль знал: подарки любят отдарки. Он поселит слова в своем словаре. Люди станут их вычитывать, пускать в ход. Многие слова как бы заживут вновь и надолго. Даль их возвратит жизни.
Вот и видно: не дорог подарок, дорога любовь.
Лицо у Даля загорело, обветрилось. На острых скулах пятнами румянец. Даль по-прежнему худ. Нос с возрастом также не склонен уменьшаться в размерах; к сожалению, наоборот — тянется вперед. Лицо гладко выбрито: чиновникам гражданского ведомства ношение бороды и усов строжайше запрещено.
Далю под сорок. Из больших светлых глаз ушло озорство. Глаза человека, который многое понимает, но часто вынужден помалкивать.
Те, кто проводит с ним время, знают, что Даль малопримечателен, пока его не расшевелят. Если это удается, он незаменимый рассказчик. Даль больше не разыгрывает смешные сценки, не передразнивает товарищей. Но его истории — тоже метко схваченные портреты, кусочки жизни, черточки быта.
Даль любит петь русские песни, которых знает множество, и поет очень хорошо.
Еще недавно он пел их вместе с женою, дуэтом. Но семейное счастье его было недолгим — он скоро овдовел. Здесь же, в Оренбурге, Даль снова женится, к тому же при весьма необычных обстоятельствах.
Однажды его попросили приехать в имение к отставному майору Льву Васильевичу Соколову — хозяин тяжко заболел, нужен был хороший хирург. У больного оставалась одна надежда на спасение — ампутация руки. Стали умолять Даля сделать операцию. Даль отказывался: риск велик, он же, в конце концов, давно не врач, а чиновник при губернаторе. Все-таки уговорили. Из Майорова кабинета быстро соорудили операционную. Лев Васильевич был боевой офицер: в 1812 году его подобрали под Смоленском, изрубленного французскими саблями. Даль опасливо подступил к Льву Васильевичу с хирургическим ножом, но майор сказал:
— Пари держу, что даже стона от меня не услышите.
И не стонал. А наркоза ведь всё еще не придумали.
Во время операции зашла на минуту в кабинет какая-то девушка. Даль взглянул на нее искоса — он не любил оперировать при посторонних. А когда все благополучно закончилось, Даля представили хозяйской дочери Катерине Львовне — той самой девушке.
Даль уехал, но скоро опять вернулся в имение — просить руки Катерины Львовны.
Человеку под сорок — и вдруг такая романтическая история. Вот так «сухой», вот так «осторожный»! Сколько, однако, скрывал, сколько запирал в себе на семь замков Владимир Иванович Даль!
Удивительно неугомонный человек! Важный чиновник. Известный писатель. Собиратель слов, песен, сказок. Этнограф, изучающий быт и нравы народов. Врач: лучше его в Оренбурге хирурга не было. Но он еще продолжает «цеплять знанья». В связи с устройством музея увлекся естественными науками. Позднее он написал учебники ботаники и зоологии. Книги серьезные, по тем временам написаны ново, интересно. Между прочим, по учебникам Даля будет заниматься в Омском кадетском корпусе казахский ученый-просветитель, путешественник и публицист Чокан Валиханов. Одобрительно отзовется о них Добролюбов. Через много лет будут долго обсуждать вопрос об избрании в академики Даля, уже знаменитого автора знаменитого словаря. В 1838 году он был тихо, почти незаметно избран членом-корреспондентом академии по отделению естественных наук. Раньше всего вдруг оказались признаны заслуги Даля-естественника.
