– Бросьте, комиссар, – промолвил граф, усмехаясь. – Пари держу, что вам уже все известно.
А он вовсе не глуп, одобрительно подумал Буало. Тем лучше – было бы слишком утомительно иметь дело со спесивым аристократическим индюком, который больше всего печется о том, как бы чего не вышло.
– Он играл, – продолжал хозяин дома. – Крупье всех казино от Бадена до Биаррица знали его в лицо. Кроме того, Морис не пропускал ни одних скачек и делал крупные ставки. Наверное, в одном Лоншане[1] он просадил целое состояние… Ну и, наконец, женщины.
– Полагаю, у них есть имена? – осведомился Буало учтивейшим тоном.
Тонкие губы его собеседника сжались.
– Наверняка. Но я – последний человек, с которым Морис стал бы обсуждать свои похождения.
– И до вас не доходили, например, слухи…
Граф пожал плечами.
– Кажется, его пассии были далеки от светского общества. Статистки, неудачливые балерины, даже продавщицы.
– И ваша дочь вам никогда на него не жаловалась? Не называла никаких имен?
– Нет. Раймонда… Она предпочитала жаловаться матери, пока та была жива.
– Но не вам?
– Не мне. Она знала, что я не одобрял ее брак.
– Однако вы только что сказали, – не преминул подловить собеседника Буало, – что не были против.
– Какое это имеет значение! – с досадой промолвил граф. – Как будто мое мнение могло что-то изменить… Современные девушки никого не слушаются. Раймонда вбила себе в голову, что ей нужен именно Морис… Он сверкал, как фальшивый бриллиант, и совершенно сбил ее с толку. Я пытался убедить ее, говорил Элен, что из брака с де Фермоном не может выйти ничего хорошего. Его отец взял за женой чуть ли не миллион приданого и все пустил на ветер… Проиграл в карты и истратил на любовниц.
– Элен – это ваша первая жена, мать Раймонды?
– Да.
Интересно, что скрывается за этим минимальным ответом – нежелание обсуждать свою личную жизнь или нежелание вообще вспоминать о том, что было в прошлом, до того как в жизни графа появилась другая женщина?
– А что ваша вторая жена думает о Морисе? – рискнул Буало.
– Наташа? – изумился граф. – Она-то тут при чем?
– Ну, она же была с ним знакома, разве не так? Насколько я помню, именно он привел ее в ваш дом.
И, напустив на себя самый что ни на есть простодушный вид, комиссар стал с любопытством ждать ответа.
– К счастью, – парировал граф, – у моей жены и моего зятя нет ничего общего. Да и привел ее не он, а кто-то другой.
– Арман Ланглуа?
– Может быть. Не помню.
По правде говоря, Буало слышал немного другую версию того, как вторая жена графа впервые появилась в его жизни, но предпочел сейчас не заострять на этом внимание.
– Скажите, господин граф, когда вы в последний раз видели вашего зятя живым?
– В пятницу, он заезжал ко мне с Раймондой и детьми. Я уже говорил комиссару Гренье… Когда же это было? Кажется, одиннадцатого числа…
– А через два дня мсье де Фермон уехал на машине и не вернулся домой. Что вы подумали, когда узнали, что он исчез?
– Боюсь, я не воспринял это всерьез, – буркнул граф, насупившись. – Я решил, что он у кого-то из своих любовниц.
– А теперь? Что вы думаете теперь, когда от него нет вестей уже больше недели?
Граф недобро взглянул на своего собеседника.
– Он не мог оставить мою дочь, – отчеканил он, дернув ртом. – Значит, с ним что-то случилось.
– Почему вы считаете, что он не мог…
– Бросьте, комиссар. Кто бы еще стал его терпеть и оплачивать все его прихоти?
Не в бровь, а в глаз, и без всяких недомолвок. Но хотя де Круассе временами и говорил с посетителем как с человеком, который может его понять, Буало не покидало чувство, что его собеседник многого недоговаривает.
– Получается, ваша дочь настолько богата?
– Ну, поскольку Морису до сих пор не удалось ее разорить… – граф усмехнулся и заговорил более серьезно: – Она получила хорошее приданое, кроме того, после смерти матери ей досталась значительная сумма.
– А ваша дочь не собиралась развестись?
– Раймонда? – поразился граф.
– Могло ли быть так, что они, к примеру, поссорились, ваша дочь поняла, что ее терпение истощилось, и объявила, что подает на развод?
– Я не слышал ни о чем подобном, – медленно проговорил собеседник комиссара. – Постойте, вы что же, думаете, что…
