– Группа прикрытия – находится отдельно от стрелков-ликвидаторов, но контролирует безопасность последних. Снайперы, – их он видит именно «двойками», – работают объект и уходят.
Для каждой группы предлагалось разрабатывать целую схему по осуществлению плана и выходу из района проведения операции.
– Думаю, должны быть два вида снайперского оружия. Один – основной стрелок с крупным калибром, второй номер страхует и, при необходимости, работает на более короткой дистанции.
– А что, есть крупный калибр? – спросил с удивлением я.
– А ты думал. На основе ПТР, с магазином на пять патронов и сильной оптикой.
– Так из такого много ли настреляешь? Отдача, грохот.
– Даже обычное ПТР давно модернизировали, а уж про снайперский вариант и не говорю. Отдача, звук выстрела, вспышка – почти как у мосинки. Зато дальнобойность и пробиваемость выше всяких похвал. На фронте был случай, когда один боец, получивший в руки такую винтовку, с расстояния больше километра убил одним выстрелом фашистского генерала. Тот приехал на передовую осмотреть войска, да там и остался. Много ли заметишь с километра?
– Круто! – восхитился я.
– Чего? – не понял Павел Анатольевич.
– Здорово, говорю, – поправился я.
– Вот я и говорю. А спецгруппы будут работать в тылу врага – какой тогда будет результат?
– Думаю, офигенный. Немцы без командиров уже не такие бравые вояки. У них порядок превыше всего.
– Ну, за порядком и мы следим.
– Я все понял, Павел Анатольевич. Можно ли мне рассчитывать на свое участие?
– Товарищ Новиков, вы, по-моему, уже навоевались. Вы ведь здесь после ранения?
– Да. Но я почти полностью восстановился. Прихрамываю немного, но это ничего. Рука работает, а спина зажила. Чего мне в тылу-то сидеть.
– Зато придумываете нужные вещи, – Судоплатов подмигнул мне.
– Так это же на эмоциях, полученных на фронте.
– Я тебя понимаю, Сережа, – Павел Анатольевич вдруг сделался серьезным, – попробую сделать для тебя что смогу. У тебя ведь и группа есть своя?
– Ребята в Ленинграде остались.
– Вызывай. Согласуй с Истоминым, он не будет против, я уверен. Уж больно вы хорошо себя показали.
– Ага, еле вылезли.
– Ну, не без этого. Зато задание выполнили!
За ужином я поведал о нашей беседе с Судоплатовым Истомину. Тот поддержал идею создания таких групп, но отнесся крайне отрицательно к моему участию.
– Александр Петрович, ну не могу я сидеть на месте, сами же знаете!
– Мы тебя в камеру засунем и никуда не денешься! У тебя дети теперь, ранений целый букет. Наконец, подумай о своей голове, ты же стольких на тот свет уже отправил, спишь-то как?
– Да нормально. Я врагов туда отправлял, а не друзей. И еще столько же с удовольствием отправлю.
– Ладно, ладно. Поговори у меня. Вы в будущем все такие, с шилом в заднице?
– Ага. Кроме нескольких процентов геев, все такие.
– Кого?
– Я вам потом объясню, – засмеялся я, прикрыв рукой рот. – А если серьезно, Александр Петрович, у меня теперь и подготовка лучше, и парни будут те же.
– Ага, те же. Может, тебе еще и Иванова с Михалычем сюда привезти? – ухмыльнулся Истомин.
– Очухались? А что же вы раньше-то мне про них не говорили?
– Очухались. Иванов ранен был не очень серьезно, а вот Михалыча с того света вытащили.
– Иванова я так и не отблагодарил…
– Приедет и проставишься, – ляпнул Истомин и, сразу же осекся.
– Спасибо вам, товарищ старший майор. От всей души спасибо!
– Не подлизывайся! Через неделю все будут здесь. Месяц на подготовку, потом поступите в распоряжение к Павлу Анатольевичу. Если он сочтет вас готовыми, начнете работать. Дальше он вам будет задачи ставить. Вас у меня давно забрать хотели.
– Александр Петрович, ну вы ведь все равно с нами будете?
– Пока приказано работать здесь. Но ты же знаешь, у меня несколько другие обязанности.
– Кретинов и саботажников ловить? – спросил я.
– Их тоже кто-то должен ловить. Хотя сейчас стало заметно лучше. Люди стали ответственнее. Предприятия, что были эвакуированы в тыл, вовсю разворачиваются. Люди работают, на фронт идет техника и оружие в нужных количествах.
– А что с наступлением на Харьков, помните, я рассказывал?
– Ну, уж такого товарищ Сталин не допустит. Тимошенко приставили такую свиту, думает теперь, прежде чем сделать, – видя мои удивленные глаза, Истомин добавил, – выводить из действующей армии пока не стали, хотя устарел наш маршал для такой войны.
