– Чего так долго возился? Я весь продрог, тебя дожидаючи! – упрекнул радист.
– Пошли, сейчас разогреешься.
Не успели они взять темп, как впереди показался просвет. Железная дорога! Так вот почему немцы спокойно стояли к нему спиной! Здесь узенькая полоска леса и партизан не может быть по определению. Надо как можно быстрее убираться из этой мышеловки, но вырубка шириной метров сто, а миноискателя у него нет.
– Чего встал? До рассвета осталось всего ничего! – поторопил радист.
– Здесь мины, не хочу второй раз рисковать.
– Ты о чем? Хочешь сказать, что там мы пересекли заминированную полосу?
– Две полосы, и сейчас перед нами еще две, только пошире, – грустно ответил Олег.
– Немцы не способны поставить миллионы мин, – уверенно заявил радист. – У них в арсеналах только остатки с империалистической. Точно знаю!
Кто бы сомневался! В разведотрядах шифровальная книга у радиста, а таблицы у командира. Чтобы получить полный шифр, немцы должны захватить обе половины, что в условиях критического боя практически невозможно. К тому же на внутреннюю стенку передатчика наклеена еще одна шифровальная таблица. Это сделано как на случай индивидуальных действий радиста, так и для обмана врага.
Они прошли вдоль вырубки, Олег не сомневался в словах радиста. Простейшая логика говорила о нереальности создать столь огромные минные поля. Но мины могут быть, одна или две на километр – но могут быть, и он не хотел их найти собственными ногами. О разминировании не может быть и речи, пропахать двести метров на животе – это попусту потерянное время. Вот и ответ! Из леса к дороге тянулась протоптанная полоса. Вероятнее всего, здесь прошли лоси в поисках более сытных мест.
– Пошли! – позвал он радиста. – Дистанция пять метров, ноги ставь след в след.
Они успешно пересекли пути и углубились в мелкий ольшаник. Плохо, верный признак низины, которая может оказаться краем болота. Олег вернулся на насыпь и внимательно осмотрел верхушки деревьев. Надо взять чуть левее, где возвышаются зеленые кроны соснового леса. На всякий случай в лес решили не углубляться и пошли параллельно железной дороге. Подъем начался примерно через километр, и они сразу повернули на северо-запад. Около полудня вышли на лесной проселок, и идти сразу стало намного легче, но не судьба. Впереди послышались громкая ругань с угрозами и слезные просьбы пощадить.
– Никак партизаны кого поймали? – предположил радист.
– Спрячься, а я посмотрю, – ответил Олег и завернул в лес.
Чуть далее на дороге стоял дедок с затесом для сбора смолы, а вокруг него, глумливо похохатывая, кружилась пятерка парней с винтовками за спиной.
– Как были вы ворами и разбойниками, так и остались! – отчаянно воскликнул дедок.
– Но-но, поговори еще! Про лошадь забудь, а телегу можешь сам укатить.
– Зачем вам лошадь в лесу? Она полдеревни кормит, а вы даже на мясо разделать не сумеете.
– Мое слово закон! Как сказал, так и будет! – отрезал главарь.
В учебной роте их не раз предупреждали о возможности подобных встреч. Проводя эвакуацию, власти не забывали о тюрьмах и вывозили уголовников в тыл. Любителям порицать «Советы» может показаться странным, но преступников спасали, ибо идеология Рейха требовала расстрела асоциального элемента. Понятное дело, воришек и бандюков идеология не интересовала, для них любая власть плоха. Бомбежки и заторы на станциях создавали условия для побега, и заключенные этим пользовались.
Беглый криминал дружно рванул навстречу немцам, ибо в условиях смены власти легче всего обогатиться чужим имуществом. Однако крутая расправа с расстрелом на месте или виселицей на центральной площади быстро лишили иллюзий. Надо как-то выживать, переходить линию фронта никто не собирался, поэтому бывшие заключенные сбились в мелкие шайки. Воевать они не собирались, стремно, могут убить, безопаснее грабить население, причем там, где нет полицаев.
Олег вышел из укрытия и подошел к телеге:
– Подвезете до деревни?
– Братва, а кожушок у него почти новый и мех тепленький! – глумливо воскликнул долговязый.
– Снимай, а то дырку в голове сделаю, – пригрозил второй.
