Затем я начал выписывать чеки – 5 тысяч долларов одному человеку, 10 тысяч долларов – другому, каждый месяц все больше чеков и еще больше. Однажды я сократил чек на 50 тысяч долларов для покрытия расходов на одну из этих компаний. Я сосредоточился на одном и только на одном: росте. Бездумное вложение денег в начинающие компании не согласовывалось даже с моими ценностями, касающимися денег; я был независим и гордился этим. Тем не менее я был слеп к своим ошибкам. Я был увлечен биржевой схемой «накачка и сброс» (pump and dump), означающей стратегию «развивайте бизнес, а затем продавайте его». Оглядываясь назад, я понимаю, что не смог бы вырастить все эти компании до такой степени, чтобы они в конечном итоге стали нишевыми авторитетами, как это было с моими двумя предыдущими компаниями. У меня никогда не было достаточного дохода, чтобы покрыть постоянно растущую гору счетов.
Из-за моего непомерного эго я не позволил хорошим людям, которые начали эти предприятия, стать настоящими предпринимателями. Они были всего лишь моими пешками. Я проигнорировал эти знаки и продолжал направлять деньги в свои инвестиции, уверенный, что король Мидас сможет превратить все это в золото.
В течение двенадцати месяцев все компании, в которые я вложил деньги, кроме одной, всплыли кверху брюхом. Когда я начал выписывать чеки, чтобы оплачивать счета для компаний, которые уже свернули, я понял, что я не ангел-инвестор – я был ангелом смерти.
Это была монументальная катастрофа. Нет, не так. Я был монументальной катастрофой. Через пару лет я потерял почти каждый пенни моей с трудом заработанной удачи. Свыше полумиллиона сбережений исчезло. Значительно больший (смущающе больший) объем инвестированных денег исчез. Хуже того, у меня не было доходов. К 14 февраля 2008 года я снизился до последних 10 тысяч долларов.
Я никогда не забуду этот День святого Валентина. Не потому, что он был так полон любви (хотя он был), а потому, что в тот день я понял, что старая поговорка «Когда вы ударяетесь о дно, единственное, что вам остается – оттолкнуться и плыть вверх» – это полное дерьмо. В тот день я обнаружил, что, когда вы ударяетесь о дно, иногда вас тянет по дну, вы царапаете лицо о каждую из скал, пока вы не будете окончательно избиты, ушиблены и окровавлены.
В то утро мне в офис позвонил Кейт, мой бухгалтер (не путать с Кейтом, парнем с воздушными шарами). Он сказал: «Хорошие новости, Майк. В этом году я начал с ваших налогов, и за 2007 год вы должны только двадцать восемь тысяч долларов».
Я почувствовал острую боль в груди, как будто в меня вонзился нож. Я помню, что подумал: «Это что, похоже на сердечный приступ?»
Мне пришлось бы скрести по сусекам, чтобы набрать 18 тысяч долларов, которых у меня не было, а затем выяснять, как покрыть мою ипотеку в следующем месяце, а также все небольшие повторяющиеся и неожиданные расходы, на которые требовалось большое количество наличных денег.
Завершая разговор, Кейт уточнил, что счет за его услуги поступит в понедельник.
– Сколько? – спросил я.
– Две тысячи.
Я почувствовал, как вонзенный нож поворачивается. У меня было 10 тысяч долларов на мое имя и счета на сумму в три раза больше. После того как я закончил разговор, я положил голову на стол и заплакал. Я отошел так далеко от своих ценностей, от того, кем я был на самом деле, что я все уничтожил. Теперь я не только не мог заплатить налоги – я понятия не имел, как я буду обеспечивать свою семью.
В доме Микаловиц День святого Валентина – это законный праздник, на одном уровне с Днем благодарения. Мы устраиваем специальный совместный ужин, обмениваемся открытками и, сидя за столом, рассказываем истории о том, что мы любим друг в друге. Вот почему День святого Валентина – мой любимый день в году. Как правило, я приезжаю домой с цветами или воздушными шарами, или с тем и другим. В этот День святого Валентина я не принес ничего.
Хотя я пытался скрыть это, моя семья поняла, что что-то не так. За обеденным столом Криста спросила меня, все ли в порядке. Это было все, что нужно, чтобы плотину прорвало. Позор был слишком велик. В течение нескольких секунд я перешел от вынужденных улыбок к всхлипам. Потрясенные дети с ужасом смотрели на меня. Когда я наконец перестал плакать и смог говорить, я сказал: «Я потерял все. До последнего пенни».
