Перед главными воротами им пришлось задержаться, пока охрана проверяла пропуска. Один из мелких торговцев, что всегда ошиваются там, увидев гражданский костюм Колфилда, попытался всучить ему пакет чайного листа, якобы привезенного с Ганимеда. Вполголоса, но с таким знанием тонкостей языка, что даже Хартман прислушался, заключенный объяснил торговцу, что он думает о его товаре. Он перешел к не менее изысканному объяснению, что следует сделать с этими листьями, но тут охранник велел машине проезжать.
На поле им дважды пришлось останавливаться на красный свет, ожидая, пока поднимется пассажирский катер, но в конце концов они добрались до своего катера, который должен был доставить их на «Декарт». Не прошло и трех часов с того момента, как они постучали в дверь Колфилда, а их корабль был уже в космосе.
Патрульный корабль «Декарт» был крупным судном, но при необходимости он мог совершить посадку непосредственно на планету и потому был снабжен большими стабилизаторами, а обтекаемые линии корпуса делали его похожим на грузовые межпланетные ракеты. Почти все свободное пространство внутри было занято баками с горючим для посадочных двигателей, а что оставалось – занимали реактор и электронное оборудование с богатым набором измерительных и следящих приборов, так что жилые помещения были тесными и не очень комфортабельными. Но Грегори гордился своим кораблем.
На мостике их ждал лейтенант Аллен. Он коротко и недружелюбно взглянул на Колфилда, кивнул Хартману и Нолану, затем доложил капитану, что на корабле, находящемся на двухтысячемильной орбите, все нормально. Получено несколько сигналов, не представляющих интереса, за исключением сообщения, касающегося преступной халатности членов экипажа «Цербера», о чем сообщил пассажир корабля после его приземления.
– Не доверяю сообщениям пассажиров, – сказал Грегори раздраженно. – Даже в тех случаях, когда они искренне полагают, что заметили нечто неладное, их информация оказывается плодом недоразумения. Мы проверяли «Цербер», и я уверен, что это чистый корабль.
Раздражение Грегори отчасти объяснялось тем, что случай с «Цербером» вынуждал отложить допрос Колфилда. Дело о дрейфе «Подсолнечника» было настолько неотложным, что Грегори испытывал нетерпение. Хотя, может, и неплохо, если Колфилд помается в ожидании расследования.
– Хорошо, Аллен, – сказал он наконец. – Мы проверим сигнал. Вы свободны. Желаю приятного отпуска.
– Спасибо, сэр, – ответил Аллен и поспешил перейти на катер, который только что доставил на борт Грегори.
Хартман занял кресло штурмана. Нолан устроился у пульта механика, Грегори уселся на свое место между ними и чуть сзади, откуда мог наблюдать за всем. Колфилду досталось одно из пассажирских кресел возле иллюминатора. Хартман заложил в компьютер параметры их орбиты относительно курса «Цербера» и скорректировал оптимальный курс. Он передал данные Нолану, который взглянул на капитана. Тот кивнул.
– Закрепите ремни, – произнес Нолан. – Двенадцать с половиной секунд при 2 «g».
Разворачивая корабль, взвыли гироскопы. За ними после короткой паузы, вжав людей в кресла, взревели и смолкли импульсные реактивные двигатели. Казалось, прошло куда больше двенадцати секунд. Теперь оставалось только ждать, когда «Цербер» появится на экранах, и подстроиться к его скорости. Это произойдет через двадцать семь минут.
Все это время Грегори делил свое внимание между пленником и светлыми точками других кораблей на экране. Несмотря на возросшее за последние годы число космических путешествий, свободных орбит вокруг Земли хватало на всех. Но находясь на орбите, всегда можно было видеть по крайней мере два-три других корабля.
На мостике нарастало напряжение. И, глядя на Колфилда, ощущая, как медленно тянутся минуты, Грегори не удивился неожиданному взрыву.
– Чего вы ждете! – закричал Колфилд. – Хотите задавать вопросы, так задавайте! Начинайте с самых легких: какова была точная позиция «Подсолнечника» в 16 часов 3 минуты двенадцатого августа одиннадцать лет назад? Не был ли я случайно голоден в тот момент, а может, я пил чай? А что случилось с грязной посудой?..
