Автобус затормозил около здания заводоуправления. В их столовой мы обычно и перекусывали. Сытно и относительно недорого. Да и люди там интересные попадались иногда. Некоторые свои познания по части изготовления всяких прибамбасов из металла я именно здесь и получил. Как-никак, а завод большую часть своего существования пахал на оборонку. И специалисты тут были очень даже квалифицированные.
Отстояв очередь на раздаче, мы облюбовали себе столик у окна. В силу наших частых сюда визитов, записные остряки из розыска уже предлагали привинтить над ним табличку "Столик для дежурной группы".
Обед уже подходил к концу, когда у Виталика захрипела рация. Из-за особенностей данного здания прием в нем был весьма затрудненным. Отчасти из-за этого руководство смотрело косо на визиты сюда сотрудников, находящихся на дежурстве.
Чертыхнувшись, Романов быстро допил компот и выскочил на улицу. Когда мы всей гурьбой высыпали следом за ним, он уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу у "ПАЗика". Увидев нас, он призывно замахал руками.
- Чегой-то приперло его, не иначе как кого-то грохнули, - наш водитель Миша был суровым реалистом и ничего хорошего от жизни не ожидал. Как правило, его мрачные прогнозы относительно нашей предстоящей деятельности всегда оправдывались.
- Скорее, мужики, где вас черти носят?
- Чего стряслось-то?
- "Седого" рванули! Дежурный туда уже городскую группу вызвал! Надо раньше них успеть, а то… сами понимаете… поставят нас всех в позу пьющего оленя.
Остывший автобус рванулся вперед, гремя своими внутренностями и распугивая сигналом прохожих.
Мы успели почти вовремя, городской группы еще не было, и дежурный по управлению тоже пока не появился. Тут уже суетились ребята из местного отделения.
Недалеко от нового, недавно отстроенного офиса накренился на бок закопченный "Гелендваген". Стекла у него были выбиты, и в салоне виднелись тела людей.
Ко мне подбежал начальник здешних сыщиков капитан Вяльцев. Нормальный мужик, с ним можно было говорить начистоту.
- Саня! Я тут уже весь извелся, ожидаючи!
- Куда спешим-то? Этому бандюгану уже давно пора персональное кладбище заводить. И на нем самый почетный участок выделить. Я бы на твоем месте только радовался. Посадить-то вы его все равно не можете, так хоть закопаете получше. Авось не вылезет назад-то?
- Все бы тебе прикалываться! Тут вот какое дело, - оттащил он меня в сторону за рукав. - Пока не приехал никто из его тусовки, нам бы машину осмотреть… Поможешь? Он туда с бумагами какими-то садился, постовой видел. А нам бы эти его писульки очень даже кстати пригодились бы. И проблем с их легализацией не возникло бы никаких. Вещдок, изъятый на месте преступления… Понимаешь?
- Так, а я-то тут причем? Вон, следака тряси, это его компетенция.
- Саня! Это подрыв! Тут тебе карты в руки! Без твоего заключения туда никто и носа не сунет!
- Э-э-э, Вова, не гони! Тут должен дежурный взрывотехник лезть, а не я! Да у меня и снаряжения никакого нет…
- Да чему там взрываться-то?! Все уже жахнуло, вон сам видишь - полон салон мертвяков. Это ж чистая формальность! Пока из города народ подъедет, тут уже будет седовская братва, адвокатов приволокут… Сам, что ли, не знаешь, как в таких случаях бывает? За каждую бумагу война пойдет, они уж найдут к чему прицепиться…
- Ладно, уговорил. Пошли следака трясти.
Через несколько минут я стоял около подорванного джипа. Опера приволокли мой чемодан и даже притащили откуда-то чью-то форменную шинель с капитанскими погонами - площадь продувалась навылет холодным ветром. И шанс словить тут хорошую простуду был весьма вероятен.
- Так! Вова, очисти площадь!
- Да мы тут рядышком постоим…
- Исчезни с глаз моих долой! Или ждем городскую группу!
- Исчезаю…
Отфотографировав многострадальную машину со всех сторон, я убрал фотоаппарат в распахнутый "Кюлленберг", взгромоздив его на капот. Надо мною втихаря потешались коллеги за приверженность к этому старомодному немецкому кримчемодану, но я старался этого не замечать. Нравилась мне его по-немецки кондовая и основательная конструкция, окованные металлическим профилем углы. Да и с точки зрения специалиста, он был вполне хорош и самодостаточен. Все в нем было на своем месте, ничего лишнего.
