Смертник из рода Валевских. Книга 1 - страница 96

Тёмный шип взорвался в шаге от Буравчика, подняв вверх кучу земли. Как бы ни был крут смертник, сопротивляться обрушившейся на него стихии оказался не способен. Шары прекратили свой стремительный полёт, торнадо развеялось, так и не добравшись до моей защиты, а земля обрела плотность. Я с трудом вырвал вначале одну ногу, затем другую и, раз бой никто не останавливал, помчался к своему противнику, отсчитывая секунды. Буравчик отреагировал достаточно быстро — очередной мой шаг увяз в грязи, а щит отразил огненный шар. Вот только на этот раз смертник не успел отклониться от своей способности и шар врезался в своего создателя. Сталь сумела погасить магию, но грязь вокруг моих ног обрела плотность. Буравчик вновь потерял контроль. Пиктограмма «Тёмного шипа» призывно замигала, и я без раздумий отправил остроконечную тьму в полёт. Но вновь не в стальную кирасу — рядом, превращая лежащего Буравчика в летающего.

— Стоп! — приказ Графини остановил меня в нескольких метрах от мотающего головой смертника. Взрыв не только подкинул моего противника, но и оглушил, из-за чего тот временно потерял ориентацию в пространстве. По-другому объяснить, почему опытный охотник на тёмных грохнулся вниз головой, я не могу.

— Склянка!

— Готово! Жить будет — мозг при падении с высоты не пострадал.

— Только ляпни что-то про то, что потому что его нет — будешь неделю на сухом пайке, — осадила своего бойца Графиня и подошла к Буравчику. Тот лежал с открытым забралом и смотрел в вечность — мужчина был в сознании, но мыслями находился далеко отсюда.

— Объяснись, — потребовала Графиня, возвращая Буравчика обратно. Тот поднялся, отряхнулся и недобро посмотрел в мою сторону.

— Твари так не делают.

— Пока не делают. Они умнеют с каждым годом, и ты это знаешь. В чём причина проигрыша?

— Недооценка противника, — честно признался Буравчик. — Слишком нестандартная защита. Этот отражатель… Знаешь, мать, когда в тебя летит твой же шар, очко хочешь ни хочешь начинает сжиматься. Умом понимаешь, что, вроде как, и не должно тебя приложить, а тело само реагирует, уходя с траектории. Твари так не действуют.

— Зато могут действовать обращённые, — припечатала Графиня. — Сегодня в разлом мы не идём. Отец Тиут, позаботьтесь о своих братьях и студентке. Мне нужно осмыслить бой и понять, как можно использовать новую силу. Тёмный, давай сюда флаконы и врубай лечебную ауру. Учти — я вижу количество твоей маны. Оставишь хоть единицу — пожалеешь о том, что вообще родился. Отлично. Отец Тиут, тёмный идёт со мной. Отец Нор написал, что он неплох с копьём. Хочу на это посмотреть. Всем отбой! В разлом отправляемся завтра ночью!

— Что скажешь?

— Техника интересная. Похожа на ту, что дают на Стене, но с вкраплениями чего-то ещё. Вроде как что-то армейское, но тут я не эксперт. В любом случае, тот, кто его готовил, знал своё дело. Что говорить, если тёмный в боевую медитацию вошёл? В восемнадцать-то лет. Но то, как он сроднился со своим щитом… Он же действительно на него полагается. Знает, что не подведёт. Грудь до сих пор болит. Прибил бы заразу.

Я слушал отчёт Баламута, сидя у какого-то дерева и мечтал о глотке воды. Коротышка не просто меня загонял — он превратил меня в фарш для котлет. Правда, случилось это после того, как я двинул копьём ему в грудь. Помогла моя защита, что осталась активной после боя с Буравчиком. Графиня требовала от меня ликвидации маны, но никак не деактивации щита. Когда мы сошлись с коротышкой в бою, какое-то время я уверенно отбивал его атаки кончиком своего копья, уклоняясь от особо опасных ударов. Танцевать Густав научил меня хорошо. В какой-то момент я осознал, что Баламут планирует нанести удар сверху, но не стал ни блокировать его, ни уклоняться, поступив как человек, только взявший копьё в руки. Удар действительно последовал, но золотая защита с лёгкостью с ним справилась, отбросив копьё в сторону, что позволило мне совершить тот самый удар. Бил я не сильно, чтобы ненароком не проткнуть броню (бились мы настоящими боевыми копьями со стальными наконечниками, разве что затупленными), но и так, чтобы коротышка прочувствовал, что он не является непобедимым.