Остановившись возле двери квартиры 4Б, Шейн заметил, что она плотно закрыта. Мгновение он не знал, огорчаться ему или радоваться. Да, босоножка была хороша… И коньяк был хорош. Какой сорт она назвала, «Наполеон»? Наверное, сама придумала.
Корабли, что минуют друг друга в ночи!
В следующий раз он закроет за собой дверь и запрет ее на замок.
Но нельзя забывать, что Тим Рурк и Люси Гамильтон ждут его у Ланцо, и Тим в кои-то веки собирается заплатить за еду и за выпивку. А с каким нетерпением они ждут рассказа об укрощении строптивой Дороти Ларсон!
У выхода Шейн помедлил перед рядами почтовых ящиков, отыскав ящик под номером 4Б.
«Мэй Грэхэм».
Это ему понравилось. Не «мисс» или «миссис» Грэхэм, а просто Мэй.
Так и должна была написать высокая женщина, запросто назвавшая его «Рыжиком».
С миром в душе и добродетелью в сердце Майкл Шейн зашагал по дорожке к улице, где его ждал автомобиль.
В большом обеденном зале, окна которого глядели на Бискейнский залив, рыжеволосого детектива приветствовал Ланцо собственной персоной.
— Ваши друзья уже здесь, мистер Шейн, — с широкой улыбкой сказал он. — Я усадил их за лучший столик в уголке.
Шейн увидел Тимоти Рурка и Люси Гамильтон: они сидели за круглым столиком рядом с окном, откуда открывался вид на вечерний Майами и всю восточную часть полуострова.
Люси с бокалом шампанского в руке наклонилась к репортеру и что-то с жаром втолковывала ему. Рурк откинулся на спинку стула в своей привычной позе и медленно кивал с заинтересованным выражением на лице.
Неяркий электрический свет играл в каштановых волосах Люси Гамильтон, временами вспыхивая медно-красными искорками, подчеркивавшими правильный овал ее лица и линию плеч, скрытых под белоснежным вечерним платьем. Шейн невольно остановился, залюбовавшись ею. Перед его глазами возник образ Мэй Грэхэм. Теперь он был безмерно рад тому, что после разговора с Дороти Ларсон дверь квартиры 4Б оказалась закрытой. Все мужчины — распутные свиньи по своей природе, с отвращением подумал Шейн. Стоит женщине вроде Мэй Грэхэм вильнуть бедрами, и мужчина уже готов наброситься на нее, как шакал на мертвечину. А милая, очаровательная, умная Люси Гамильтон в это время терпеливо ждет…
Шейн остановился возле столика. Ланцо моментально принес третий стул. Почувствовав на себе чей-то взгляд, Люси обернулась и встретилась глазами с детективом. Ее улыбка постепенно исчезла.
— Майк! — воскликнула она. — Что с тобой? Ты смотришь так, как будто никогда не видел меня раньше.
— Я ни разу не видел тебя такой очаровательной, — сказал Шейн. — Сколько шампанского ты уже успела выпить?
— Это всего лишь второй бокал, но я могу выпить еще несколько, если они будут производить на тебя такое же впечатление.
Шейн опустился на стул.
— Продолжай в том же духе, — сказал он. — Сегодня за все платит Тим. Ты слышал, Ланцо? — обратился он к владельцу ресторана.
— Разумеется, мистер Шейн. Что будете пить? Может быть, рюмочку мартеля для начала?
— Хорошо.
Едва Ланцо отошел от стола, Рурк нетерпеливо повернулся к Шейну.
— Ну как? — спросил он. — Ты встретился с ней, Майк?
— Встретился.
— Ты поговорил с ней?
— Как и полагается строгому дядюшке.
— Ну?..
— Ну и напугал ее до дрожи в коленках, — Шейн взглянул на Люси и улыбнулся. — Не воспринимай это всерьез, дорогая. Я даже не видел ее коленок. Но как бы то ни было, она обещала вести себя, как добрая жена и прекратить свои встречи с Уэсли Эймсом. Не знаю, Люси, успел ли Тим рассказать тебе…
— Он мне все рассказал, — Люси скорчила гримаску и отпила глоток из бокала. — Судя по тому, что мне приходилось слышать об Уэсли Эймсе, я не уверена в гуманности твоего поступка. Человечество ничего бы не потеряло, если бы друг Тима прикончил Эймса.
— Это лишь временная отсрочка, — заверил ее Рурк. — Десятки людей собираются убить его, так что долго он не проживет. Для меня важно, чтобы убийцей не стал Ральф Ларсон. Как вела себя Дороти, Майк?
Официант поставил перед Шейном бокал и тарелочку с сыром и маслинами. Детектив осторожно поднял бокал за ножку и с видимым удовольствием отхлебнул половину.
