Шанг Цунг ничего не понимал. Разговаривать с лордом Рейденом оказалось совсем не просто.
– Ты, конечно, хочешь как можно быстрее овладеть сущностью Силы, чтобы научиться пользоваться Ею, – сказал лорд Рейден, продолжая уверенно вышагивать впереди. – Но из колодца знаний так не пьют. Тебе придется подождать. Хочешь стать мастером Смертельной Схватки – терпи. Хочешь стать владетелем Силы – терпи в десять раз больше. Что это там лежит у тропы?
– Сломанная ветка бамбука.
– Подними ее.
– Учитель, а какой в ней прок?
– Насколько я знаю, никакого.
Шанг Цунг некоторое время продолжал держать сухую ветку в руке, шагая рядом с лордом Рейденом, а затем отбросил ее в сторону.
– Когда ты почувствуешь в этой сухой ветке живое дерево и увидишь его во всех сезонных ипостасях, различишь его корни, листья, цветы, запах и форму семян, тогда сможешь познать Силу, протекающую сквозь него. Умей понимать сущность предмета, это гораздо важнее, чем выяснять, какая от него польза. А какая польза, например, от тебя самого? Или от меня? – лорд Рейден умолк и прошагал в молчании минут двадцать, прежде чем договорил:
– Чтобы слышать Силу – самому нужно молчать.
Шанг Цунг чувствовал себя тогда последним глупцом, однако сумел сдержать свои чувства и решил отныне быть терпеливым и послушным, чтобы владетель Силы в конце концов научил его хоть чему-нибудь. Он жаждал знаний, жаждал обрести могущество.
Их неспешное путешествие продолжалось почти целый год. За все это время лорд Рейден ни разу не возвращался к так интересующей Шанг Цунг теме овладения Силой. Лишь однажды вечером, сидя у костра, он довольно странно ответил на настойчивые вопросы своего ученика:
– Неужели ты ни разу не задумывался о том, что всякая Сила окружена Хаосом точно так же, как источник света – тьмой? Владение Силой – вовсе не игра, оно не предназначено для забав или удовлетворения простого тщеславия. Пойми это. Всего за год ты научился ясно различать течения Силы, но ты еще не умеешь различать их направленность. Помни, каждое слово, каждое действие, связанное с владением Силой, говорится или совершается либо во имя Добра, либо во имя Зла. А ты не понимаешь сути первого и не способен бороться с проявлениями второго. И поэтому – десять раз терпи.
Шанг Цунг тяжело вздохнул, но промолчал. Он понимал, что в этой пыльной и, казалось бы, бессмысленной жизни, которую он ведет, скрываются ростки подлинного величия, то самое владение Силой, которого он так сильно жаждал. Но знание это лежало в душе лорда Рейдена, подобно кладу, на поиски которого потребуются десятилетия, а ведь тогда он был всего лишь нетерпеливым мальчишкой и не знал, что лорд Рейден продлит его юность до тысячи лет.
– Я вижу твое нетерпение, – продолжил разговор лорд Рейден, – и по-прежнему утверждаю, что ты еще слишком неопытен, чтобы владеть Силой. У тебя врожденный дар, и в свое время ты выучишься этому искусству. Но никогда не используй Силу, пока не поймешь, какие добрые и злые последствия это вызовет. Наша планета Мир пребывает в гармонии, в Великом Равновесии. Владетель, попусту вызывающий Силу, пробивает брешь в мироздании, нарушает миропорядок. Для неопытного Сила смертельно опасна, потому что вслед за ней всегда устремляется Хаос. Поэтому владение Силой дается лишь после Знания, а используется только при необходимости. Зажженная свеча всегда порождает тени, и чем свет ярче, тем гуще тьма.
Он улыбнулся, но Шанг Цунг был разочарован. Каждый раз, как он пытался выведать у учителя тайну овладения Силой, тот начинал говорить о Равновесии, об опасности и еще об этом Хаосе... Ведь нет сомнения, что высокий владетель Силы должен использовать Ее, чтобы делать то, что ему хочется, поддерживая на Мире и гармонию, и Равновесие. Что ему стоит, обладая таким могуществом, отделить свет от тьмы и отогнать Хаос прочь?
Лорд Рейден, сидя у костра, смотрел на своего юного спутника. На лице Шанг Цунга играли золотисто-красные отблески огня, сильно отросшие волосы юноши шевелил ветер. Куда девался тот легкомысленный, крикливый юнец, что промышлял разбоем на грязных улицах трущоб? За год он возмужал, лицо стало худым и четко очерченным. Взгляд его часто устремлялся к далеким горизонтам, словно он пытался разглядеть какую-то, видимую только ему, желанную и недостижимую цель.
