— Причиной смерти явился выстрел?
— Да, никаких других признаков насилия на теле нет. По крайней мере, насколько это можно установить на основании наружного осмотра. Две пули в правой стороне груди, немного левее грудной кости, но довольно высоко. Одна ударилась в третье заднее ребро и рикошетом отлетела в верхушку правого легкого. Другая попала ниже и прошла между двумя ребрами недалеко от сердца.
Из-за двери послышалось всхлипывание. Трое мужчин не обратили на это никакого внимания.
— Кровоизлияние? — спросил инспектор.
— Да. Довольно сильное. Кровавая пена на губах, как видите.
— Смерть мгновенная?
— Я бы этого не сказал.
— Я тоже пришел к такому заключению,— вмешался Эллери.
— Каким образом?
— Сейчас объясню. Ты не рассмотрел как следует труп, папа? Доктор, что вы скажете насчет направления выстрелов?
Доктор Холмс провел рукой по губам.
— Не думаю, чтобы по этому поводу могли быть какие-нибудь сомнения, мистер Квин. Револьвер...
— Да-да,— нетерпеливо перебил его Эллери.— Мы это сами видим очень хорошо, доктор. Но угол, под которым пули вошли в тело, подтверждает это?
— Я бы сказал, да. Да, несомненно. Оба пулевых канала показывают тот же угол. Выстрелы были произведены точно с того места на ковре, где вы подняли револьвер.
— Хорошо,— проговорил Эллери удовлетворенно.— Немного вправо от доктора Ксавье, но прямо перед ним. Значит, он не мог не знать о присутствии в комнате убийцы. Между прочим, вы, вероятно, не знаете, было ли оружие в ящике вчера вечером?
Доктор Холмс пожал плечами.
— К сожалению, нет.
— Ну, это не так уж и важно. Вероятно, было. Все указывает на то, что преступление заранее не готовилось.
Эллери объяснил отцу, что револьвер взят из ящика комода, что он принадлежал доктору Ксавье и что после выстрелов отпечатки пальцев были тщательно вытерты.
— Легко представить себе, что случилось,— задумчиво проговорил инспектор.— Конечно, нельзя сказать, через какую из четырех дверей вошел убийца. Он мог войти и через дверь библиотеки, и через коридорную дверь. Но одно ясно: когда убийца вошел, доктор раскладывал пасьянс, сидя там же, где и сейчас. Убийца открыл ящик, взял оружие... Скажите, а револьвер всегда был заряжен?
— Думаю, да,— ответил доктор Холмс.
— Убийца достал оружие, стоя около комода, ближе к коридорной двери, выстрелил дважды, вытер начисто револьвер, бросил его на ковер и скрылся в коридоре.
— Не обязательно,— заметил Эллери.
Инспектор пристально посмотрел на него.
— А почему нет? Зачем выходить в дальнюю дверь, если прямо сзади находится другая?
— Я просто сказал «не обязательно». Думаю, все случилось именно так, как ты говоришь. Но это ничего не доказывает. Не важно, через какую дверь убийца вошел и через какую вышел. Это нам все равно ничего не даст. Ни одна из этих дверей не ведет в такую комнату, из которой не было бы другого выхода. Тот, кто незаметно спустился со второго этажа, мог войти в любую из них.
Инспектор фыркнул. Доктор Холмс устало проговорил:
— Если это все, что вы хотите от меня, джентльмены... Вот пули.:— Он бросил на стол две сплющенные пули, покрытые запекшейся кровью.
— Те же самые? — спросил инспектор.
Эллери небрежно посмотрел на них.
— Да, те же, что в револьвере и в коробке. Прежде чем вы уйдете, доктор...
— Да?
— Давно ли умер доктор Ксавье?
Молодой человек посмотрел на свои часы.
— Сейчас почти десять часов. Смерть наступила, насколько я могу судить, не больше чем девять часов назад, то есть приблизительно в час ночи.
Впервые за все время Марк Ксавье, стоявший в дверях, пошевелился. Он закинул голову и со свистом потянул воздух. Это как бы послужило сигналом: миссис Ксавье застонала и неверной походкой подошла к креслу в библиотеке.
Энн Форрест, нервно кусая губы, нагнулась к ней и что-то с участием шептала. Вдова покачала головой и машинально откинулась назад, не отводя глаз от застывшей левой руки ее мужа, которая ей была видна через дверь.
— В час ночи,— нахмурился Эллери.— Кажется, было чуть больше одиннадцати, когда мы пошли спать вчера? Понимаю... Папа, ты упустил кое-что. Нет ни малейшего признака борьбы. Значит, доктор знал своего убийцу и не подозревал предательства, пока не было уже слишком поздно.
