— Тогда не надо.
— Нет, я все-таки скажу, может быть, ты выдержишь, может быть, встанешь после того, как упадешь. Я только что был в подвале.
— Андрей тоже был в подвале. Вы там не встретились?
— А! — Худолей досадливо махнул полупрозрачной своей ладошкой. — Он с хохлами трепался, а я делом занимался. Я там такое увидел, Паша! — Худолей прижал к груди обе ладошки и прикрыл глаза. — Скажу откровенно… Все мои представления о жизни, о людях, все мои представления о самом себе… Рухнули. Только сейчас я понял, как убого, беспросветно мое существование, какими недостойными путями я шел по жизни…
— И что же ты такое увидел? — сочувственно спросил Пафнутьев.
— Я содрогнулся, Паша. Я в шоке. Я не отвечаю ни за свои слова, ни за свои поступки.
— Может быть, нам вместе спуститься в подвал? — предложил Пафнутьев.
— Подвергнуть тебя такому испытанию… Только, Паша, если ты сам этого хочешь. Только если ты сам принимаешь такое решение. Ну как, готов?
— Пошли, — сказал Пафнутьев и направился к винтовой лестнице, втиснутой в круглую кирпичную башню.
— Нет, Паша, нет! — ухватил Пафнутьева за рукав Худолей, потащил его в противоположную сторону, по темному длинному коридору, в глубине которого тускло светилась маленькая лампочка. — Осторожно, здесь ведра, швабры…
Коридор заканчивался узкой дверью. Открыв ее, Худолей бесстрашно шагнул через порог — он уже, видимо, здесь все обходил, исследовал, изучил.
— Ну, ты даешь! — пробормотал Пафнутьев.
— Эта лестница ведет прямиком в подвал. На нее можно выйти с каждого этажа. Видишь двери? Если вдруг какая надобность приспичит — милиция окружит, бандюги начнут обстрел, натовцы десант сбросят… Ты сразу в подвал. И огородами, огородами — только тебя и видели.
Чем ниже опускался Худолей, тем он становился нервнее, чаще оглядывался на Пафнутьева, словно хотел убедиться, что тот не сбежал, не бросил его в этом опасном путешествии.
— Только, Паша, ты это… Не делай сразу поспешных выводов… Не торопись с выводами. Осмотрись, успокойся, присядь на что-нибудь… А уж потом слова произноси. Там не каждые слова годятся, там, Паша, с выбором надо, осторожно, продуманно. Десять раз мысленно словечко про себя проговори, а уж потом вслух, для других ушей.
— Что там? — не выдержал Пафнутьев. — Трупы?
— Да ну, трупы! — Худолей пренебрежительно махнул ручонкой. — Стал бы я тебе трупы показывать… Что ты, трупов никогда не видел? Видел. И еще будешь видеть. Жизнь у тебя такая, Паша, не каждый выдержит, не каждому по силам… И кто бы оценил, кто бы поддержал душевным словом… Грамоту какую дал, медаль за отвагу… Нет!
Худолей продолжал бормотать, было такое впечатление, что он попросту боится замолчать, боится тишины, которая с каждым этажом вниз становилась все более давящей, все более глухой. Когда они сошли с последней ступеньки, Пафнутьев ощутил под ногами плотный бетон и понял, что они в подвале. Вокруг была такая темнота, что только судорожно вцепившаяся в его рукав ладошка Худолея говорила о том, что он здесь не один.
— Я рядом, Паша, — шептал Худолей. — Я с тобой, не бойся.
— Да я вроде того, что ничего…
— Здесь есть выключатель, сейчас найду. — Ладошка Худолея разжалась, и Пафнутьев остался один в этой невероятной темноте.
Шаркающей походкой, чтобы ни обо что не споткнуться, Худолей двинулся куда-то вправо, но слева, слева Пафнутьев явственно услышал какой-то шорох, ритмичный шорох, отдаленно напоминающий человеческие шаги, падающие капли воды, раскачивающийся на веревке груз.
— Нашел! — обрадованно произнес Худолей, и в тот же миг подвал осветился тусклым светом. Но после кромешной темноты свет от сорокаваттной лампочки казался сильным. — Видишь? — свистящим шепотом спросил Худолей. — Видишь?!
— Что? — недоуменно произнес Пафнутьев, который ожидал чего угодно, вплоть до человеческих голов, насаженных на железные штыри. На самом деле все оказалось проще и безобиднее. — Подвал просторный, можно ставить бильярдный стол, теннисный…
— Бильярд у него наверху. Полный, между прочим. А теннисный стол — в спортивном зале.
— Здесь есть спортивный зал?
— Не о том говоришь, Паша! Не туда смотришь! Не так ты живешь, ох, не так! — и Худолей, снова ухватив Пафнутьева за рукав цепкой своей ладошкой, поволок его в дальний угол.
