— С удовольствием! — неожиданно для себя сказал Пафнутьев, но, когда спохватился, было уже поздно — Маргарита протягивала ему стакан из толстого граненого стекла, на треть наполненный золотистым виски.
— А ты, Вася? — спросил она у Вохмянина.
— Придется, наверно.
— Конечно, придется. — Женщина оживилась — проводить эту ночь в полном одиночестве с бутылкой виски под стоны похотливых жеребиц и жеребцов было достаточно тягостно. — За упокой! — почти весело сказала она. — Царство небесное, мир праху, земля пухом… Ну и все, что полагается в таких случаях.
Пафнутьев выпил виски до дна, чем опять приятно удивил Маргариту, вернул стакан на столик, оглянулся, куда бы присесть.
— Садитесь. — Женщина похлопала узкой ладошкой по диванчику рядом с собой.
— Не помешаю? — уточнил Пафнутьев. — Видите ли. — Он решил, что вежливое вступление пора заканчивать и надо переходить к делу. — Я сегодня у вас по довольно печальному поводу… Ваш муж, Объячев Константин Александрович, некоторое время назад… убит.
— Может, не будем сегодня о нем? — капризно спросила Маргарита. — Нельзя же постоянно думать, говорить об одном человеке!
— Но человека-то нет! — ошарашенно произнес Пафнутьев. — Убили бедолагу.
— Убить-то убили, — протянула Маргарита, опять наполняя свой стакан. — Да вот человека ли… А? Вам добавить?
— Чуть попозже, — привычно ответил Пафнутьев, чтобы не огорчать женщину резким отказом. Вроде, и согласился, а вроде, и отверг столь лестное в других обстоятельствах предложение.
— Как хотите. — И Маргарита одним глотком опорожнила четверть стакана.
— Видите ли, Маргарита. — Пафнутьев опять начал осторожно подбираться к причине своего появления в доме. — Убит человек, ваш муж. Моя задача найти убийцу.
— Найти убийцу? — удивилась Маргарита. — И все?! И в этом вся ваша проблема? Вася! — обернулась она к Вохмянину. — Поможем человеку, найдем ему убийцу, а?
— Отчего же, можно.
— Я гожусь? — спросила Маргарита, чем повергла Пафнутьева в полное оцепенение.
— Вы хотите сказать, что сами убили своего мужа?
— Упаси Боже! Как вы могли подумать такое! Я просто предложила себя на роль убийцы. Чтобы в эту ночь мы все чувствовали себя свободными, раскрепощенными…
— Но вы его не убивали?
— Костю? Нет. Сегодня я его не убивала.
— А раньше?
— Раньше убивала. Каждый день с утра до вечера. А он убивал меня. Мне кажется, только этим мы и занимались в жизни. А, Вася?
— Вполне возможно. — Вохмянин неизменно вел свою линию — со всем соглашался, ничего не отрицал, но и ничего не подтверждал. Видимо, Маргарита иного от него не ожидала, поскольку ни разу не переспросила, не потребовала более ясного отношения к своим словам.
— Маргарита. — Пафнутьев снова попытался вернуть разговор на нужное направление. Он уже почти не надеялся на успех и потому спросил напрямую: — Как вы думаете, кто мог убить вашего мужа?
— Костю? Да кто угодно. Вася, ты бы мог убить Костю?
— Отчего же… Если бы стояла такая задача…
— И знал бы за что, да? — Маргарита проявила вдруг неожиданную цепкость мысли.
— Нашел бы, — усмехнулся Вохмянин маленьким своим, почти женским ртом.
— А что, долго пришлось бы искать?
— Да нет…
— Но это не ты его убил? — продолжала терзать телохранителя Маргарита.
— Нет, не я.
— И жалеешь об этом?
— Не то чтобы жалею, — опять начал юлить Вохмянин, но Маргарита выручила его, перебила жестко и резко.
— А я жалею.
— О чем? — У Пафнутьева, кажется, голова пошла кругом.
— Что не я убила его на этот раз.
— Объячева и раньше убивали?
— Вася, сколько на него было покушений?
— Не то три, не то четыре… Я участвовал в двух.
— В покушениях? — В голосе Пафнутьева явно прозвучала беспомощность.
— Нет, в предотвращении покушений. Я же телохранитель, а не киллер.
— И за что вам хотелось убить Объячева? — спросил Пафнутьев у Вохмянина.
— Разве я в этом уже признался? — Он широко открыл маленькие свои глазки и посмотрел на Пафнутьева с явным торжеством. — Нет. Я просто беседую с женщиной, которая потрясена смертью любимого мужа, держится из последних сил и старается хоть как-то ответить на ваши вопросы. Да, чтобы выжить в эту страшную ночь, она выпила виски, может быть, сделала лишний глоток или два… И когда завтра вы скажете ей о ее же словах, она их не вспомнит.
