— Как? Она не заглянула туда? — Я сделала удивленные глаза. — Непростительное легкомыслие для такого опытного человека. Но вам я могу сказать, что ничего особенного на этом листочке не было. Всего лишь просьба принять меня. Вот и все. Есть еще вопросы?
— Что вы делали вчера ночью? — Светличный явно выдыхался.
— Что люди делают ночью? — Я с сочувствием, как на больного, смотрела на него. — Естественно, спала. Вообще-то бессонницей я не страдаю, и лунатизма у меня тоже нет.
— Вы спали одна? — слегка прищурив один глаз, он смотрел на меня.
Капитанишка, наверное, решил меня доконать. Но я лишь притворно глубоко вздохнула, потупила глазки, а затем погрозила ему пальцем.
— Нескромный вопрос, вы не находите? Впрочем, милиции все положено знать. Поэтому я вам отвечу, что провела ночь не одна, а со своим женихом. Вас устраивает такой вариант ответа?
Светличный вцепился в меня, как клещ, и отстал, только насосавшись крови, то есть выудив из меня сведения еще и о Герте. Но на этом вопросы его все же закончились, и он решил оставить меня в покое.
«В покое» — хорошо сказано! Но когда он ушел, я начала ругаться на чем свет стоит. И его ругала, недоделанного, и себя, идиотку полную, и проклятущего банкира, который так крепко кому-то насолил, что его грохнули, и эту сучку-модель, которая была ведь там и слышала весь наш разговор.
Стоп! Слышать-то слышала, но, видимо, ничего оперу не сказала. Иначе он задавал бы мне совсем другие вопросы. Да, темная лошадка эта Диана. Балансирует просто на кончике острия и ничего не боится. Но что еще интересно, банкира убили, но почему-то милиция не сказала, как это сделали. Почему? Об этом я могла бы расспросить Ирочку Кривцову, которая уже наверняка что-то знает. Но Ирочкой можно заняться и завтра. А сегодня меня интересует, куда запропастился мой так называемый жених? Что-то он слишком долго задерживается. Опять какие-то дела на всю ночь?
Однако скрежет дверного замка возвестил о приходе моего дружка, а также отодвинул на задний план все мои мысли о капитане Светличном, убитом банкире и Диане.
* * *
Я нарочно явилась в редакцию точно к началу рабочего дня. Народ у нас творческий, а значит, увлекающийся. Нам трудно, как, скажем, англичанам, немцам или японцам, являться на свое рабочее место ровно в восемь тридцать. Поэтому сотрудники, обремененные целыми ворохами причин, подтягиваются только к девяти-десяти. Начальство наше в лице Пошехонцева давно к этому привыкло, но иногда для острастки устраивает всему коллективу демонстративную выволочку. Сотрудники хмурятся два-три дня, пытаясь прийти на работу вовремя, но затем, снова обремененные ворохом причин, начинают опаздывать, и все входит в привычную колею.
Я и сама не знаю, сколько лет не являлась на работу вовремя, но сегодня что-то меня подстегивало.
Тишина. Это так непривычно для нашей редакции. И никого вокруг. Неужели я сподобилась добраться сюда первой? Нет. В каморке у дяди Сережи кто-то был. «Он вернулся!» — захлестнула меня радостная мысль. Без дяди Сережи стало как-то пусто и скучно.
Я быстро пересекла редакцию и рванула хлипкую дверь.
— Дядя Сережа! — крикнула я, но тут же осеклась.
Дяди Сережи Воронцова в каморке не было, но вместо него здесь почему-то оказался Яша Лембаум, который сидел по-сиротски нахохленным воробушком, подобрав под себя ноги, на стареньком табурете.
— Яша, ты что здесь делаешь? — удивленно спросила я.
— Просто сижу. — Яшин голос был тихим и грустным, какой бывает только у перенесших несчастье людей.
— Но почему здесь? — не могла удержаться я. — Почему не в редакции?
— Потому что там муторно, — Яшу передернуло, — а здесь так тихо и спокойно. И кажется, что дядя Сережа вот-вот вернется.
— Тебе тоже его не хватает. — Я присела на низенькую скамеечку, что стояла у верстачка.
— Знаешь, — Яша глянул на меня своими глазами, напоминавшими черные влажные маслины, — мне кажется, что его здесь не хватает каждому. Только каждому по-своему. И знаешь, — он распрямился, — я очень верю, что он вернется. Вот увидишь, обязательно вернется.
— Хорошо бы. — Я встала и непроизвольно потрепала Яшу по растрепанным волосам. — Здесь, конечно, тихо и уютно, но все равно придется выбираться и идти работать.
