— Семен, — я набрала в грудь побольше воздуха, — то, о чем мы говорили с дядей Сережей, касается только нас, и ни тебя, ни кого-то другого я в это посвящать не собираюсь.Хотя для меня тоже остается загадкой, почему он пропал. Ни о чем особенном или криминальном мы с ним не говорили. Не понимаю…
— А о чем вы говорили? — Семен если хотел, то мог быть очень настойчивым. — После ничего не значащего разговора люди не собирают вещички и не пропадают.
— Тебе бы в следователи податься, Семен, — я покачала головой. — А говорили мы с ним об искусстве. Я рассказывала о выставке, на которой недавно была, а он мне о народных умельцах. Но почему после этого разговора он решил исчезнуть, я не знаю.
— Да, странно получается. — Семен поднялся. — Ладно, чао, bambina. Надеюсь, что с нашим дядей Сережей ничего не случилось. Плохого.
Я тоже очень на это надеялась. Действительно, странно получается, если сопоставить все факты. Но все же мне казалось, что Воронцов по каким-то своим причинам, вовсе не связанным с нашим разговором, решил на время удалиться. Не надо заранее думать о плохом и излишне все драматизировать.
Работа совсем не шла на ум, и я решила немного отвлечься. Карчинский обещал мне интервью. Почему бы не воспользоваться случаем и не позвонить художнику? Я нашла его номер и направилась к телефону.
— «Галерея искусств», — отозвался бесполый равнодушный голос.
— Простите, мне хотелось бы поговорить с художником Карчинским.
— Выставка художника Карчинского закрыта, — все так же равнодушно ответил на другом конце провода некто.
— Подождите, — я растерялась, — как закрыта? Она же должна работать еще. почти неделю.
— Выставку вынуждены были свернуть. К сожалению, ничем не могу вам помочь.
— А где сейчас можно найти Карчинского? — Я отчаянно пыталась удержать собеседника. — Не могли бы вы дать мне телефон его мастерской?
— Вообще-то… — собеседник заколебался, — мы не даем справок. — Но все же смягчился:
— Хорошо, записывайте.
Я схватила первый попавшийся обрывок листа, какую-то ручку и торопливо нацарапала заветные цифры. Ну и ну! Выставка закрыта раньше срока. Вот тебе и известность, и популярность! Закрыли, и все.
— Спасибо, — горячо поблагодарила я бесполого музейного работника, — вы мне очень помогли.
— Пожалуйста, — в голосе не прибавилось ни тепла, ни радушия, — до свидания.
Теперь мне предстояло добраться до Карчинского и выяснить, что к чему. Но прошло полчаса, а я все так же безуспешно набирала номер и слушала короткие гудки. Скоро у меня самой в голове начало гудеть. Сотрудники пытались оторвать меня от телефона, возмущались, злились, но я оставалась твердокаменной и даже железобетонной. Перепробовали и угрозы, и шантаж, но в конце концов смирились с тем, что до обеденного перерыва я им аппарат не уступлю.
— Да, слушаю, — от неожиданности я чуть не выронила трубку. — Алло, я слушаю. Говорите.
— Добрый день, Владимир Иванович. Простите, что пришлось вас побеспокоить. Это Леда.
— Леда? — Возникла небольшая пауза, словно он старался вспомнить меня. — Ах, это вы! Простите. У меня сейчас такая запарка. Вы не могли бы позвонить попозже?
— Конечно, Владимир Иванович, — я вовсе не собиралась так быстро сдаваться. — Я звонила в галерею, и мне сказали, что вашу выставку закрыли. Но разве такое возможно?
— Как видите. Я как раз сейчас занят перевозкой картин и экспонатов. Знаете, без присмотра моих помощников нельзя оставить ни на минуту. Вот и приходится лично наблюдать, чтобы все было упаковано должным образом и аккуратно перевезено. Вы знаете, — к нему вернулась былая словоохотливость, — гораздо больше меня беспокоит предстоящая выставка в Москве. Я даже распаковкой не стану заниматься. Пусть несколько дней все полежит, а потом начнем отправлять в Москву. И сам туда хочу отправиться пораньше.
— А как же наше интервью? — я не могла скрыть своего разочарования. — Вы же обещали.
— Простите, Леда, — мягко заворковал Карчинский, — из-за всех этих передряг интервью совсем выскочило у меня из головы. Но я от своих слов не отказываюсь. И если вы смогли бы подождать, пока пройдет выставка в столице, то я бы с удовольствием с вами встретился.
