– Во Франции такие журналы продаются на каждом углу. Никто не обращает на них внимания. Можно посмотреть?
– Пожалуйста.
К тому времени, как она закончила просматривать журнал, мужчина уже гладил внутреннюю поверхность ее бедра. Он опустил голову, чтобы поцеловать сосок.
– Это что за игрушка?
– Мой сувенир из Франции. – Мелисса задрала топ и продемонстрировала кольцо в соске. – На пляже я познакомилась с парнем. Он подсказал мне адресок одного дантиста, который занимался пирсингом на стороне.
Мужчина засмеялся.
– Что тебя развеселило?
Кончиком пальца он поддел серебряное колечко.
– Так, ничего.
На автоответчике Дина ожидали семь сообщений от Лизы. Он прослушал все.
– Не могу представить, почему ты мне не позвонил, – так начиналось последнее. – Я обиделась и разозлилась, Дин. Неужели что-то случилось с тобой или с Гэвином? Если ты получишь это сообщение, пожалуйста, позвони. Если ты не перезвонишь мне в течение часа, я начну обзванивать городские больницы.
Лиза звонила в 3.20 ночи. Почти такое же сообщение она оставила на автоответчике его сотового телефона. Меньше всего на свете Дину хотелось разговаривать с Лизой. Хотя, пожалуй, нет, меньше всего на свете ему хотелось, чтобы Лиза начала обзванивать больницы.
Он позвонил ей на сотовый, и она ответила после первого же звонка.
– Со мной все в порядке, – сразу же сказал Дин. – Никто не попал в больницу, и ты вправе сердиться на меня. Давай выпускай пар.
– Дин, что происходит?
Он рухнул на стул у кухонного стола и ладонью пригладил волосы.
– Это все работа. У нас тут кризисная ситуация.
– Я смотрела новости, но ничего не слышала о…
– Это же не национальная катастрофа, не крушение самолета, не взрыв, не массовое убийство, просто дело очень запутанное и крайне неприятное. Для меня все началось рано утром, то есть вчера утром, я хотел сказать. Целый день я только этим и занимался. Вот теперь добрался до дому и еле дышу. Конечно, это не оправдание, я должен был перезвонить тебе.
– И что это за дело?
– Пропавшая девушка. Подозреваемый псих. Он позвонил и сообщил нам, что собирается с ней сделать, если мы не найдем их до истечения определенного срока. – У Дина не осталось сил, чтобы рассказывать все подробно, и потом, ему не хотелось упоминать о Пэрис. Лиза ничего о ней не знала, и сейчас было не время пытаться объяснить ей сложившуюся ситуацию.
– Мне жаль, что у тебя выдался такой тяжелый день.
– Господи, Лиза, это я должен сожалеть.
Ему было о чем сожалеть. Дин сожалел о том, что делал вид, будто любит ее. Он притворялся так хорошо, что Лиза поверила. Он сожалел о том, что вовремя не сказал ей, что ей следовало бы оставаться в Хьюстоне. Он сожалел о том, что искренне желал: пусть ее путешествие в Чикаго продлится как можно дольше.
Он спросил:
– Как прошла твоя встреча со шведами?
– С датчанами, – поправила она. – Они приняли мое предложение.
– Хорошо, хотя и неудивительно.
– Как Гэвин?
– С ним все в порядке.
– Вы больше не спорили?
– Мы избежали кровопролития.
– Я по твоему голосу слышу, как ты измотан. Я сейчас повешу трубку и дам тебе возможность немного отдохнуть.
– Послушай, я виноват…
– Это не имеет значения, Дин.
– Черта с два! Я заставил тебя волноваться без всяких на то оснований. Как это может не иметь значения?
Он сердился на Лизу, потому что она была к нему слишком снисходительна. Ему было бы легче, если бы она вышла из себя, накричала на него. Он не хотел, чтобы Лиза проявляла такое понимание. Почему она так легко дала ему сорваться с крючка? Лучше бы она орала, не позволяя ему вставить ни слова.
Но на полноценную ссору надо потратить много сил, а их у него не осталось. Поэтому Дин лишь слабо выдавил из себя:
– Все равно я прошу у тебя прощения.
– Извинение принято. А теперь отправляйся спать. Мы поговорим завтра.
– Обязательно. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Дин.
Он достал из холодильника бутылку с водой, долго пил прямо из горлышка, а затем побрел по темному дому в спальню. У Гэвина свет не горел, был выключен даже монитор компьютера. Дин остановился и заглянул в комнату сына.
Гэвин спал. Он лежал на спине, откинув в сторону простыню, раскинув длинные руки и ноги. Он почти упирался в спинку кровати. Гэвин дышал ртом, как и в детстве. Он выглядел совсем юным, невинным. В свои шестнадцать он готовился переступить черту, отделяющую мальчика от мужчины. Но во сне Гэвин выглядел скорее ребенком, чем взрослым.
