На этом они закончили разговор о личном и снова принялись обсуждать дело Валентино, которое еще не было заведено официально, хотя они опасались, что придется. Но теперь Дин знал, что Кертис одинок, и понимал, что детектив не упустит возможности продемонстрировать свое рыцарское поведение перед Пэрис.
Мужчины всегда так относились к Пэрис. Она не была жеманной. Все то время, что они были знакомы, Дин ни разу не видел, чтобы она кокетничала. Она никогда не флиртовала, не привлекала к себе внимания намеренно, не одевалась провокационно. Она не делала ничего такого. Просто это была Пэрис.
Хватало одного взгляда, чтобы мужчинам хотелось смотреть на нее не отрываясь. Пэрис не могла похвастаться фигурой с пышными формами, как Лиза. Напротив, ее фигура оставалась по-мальчишески угловатой. Пэрис была намного выше среднего роста. Ее волосы, светло-каштановые с выгоревшими на солнце прядями, казались по-мальчишески взъерошенными, что было, на взгляд Дина, очень сексуально. Но этого было недостаточно, чтобы привлечь интерес мужчин.
Возможно, их привлекал ее крупный рот. Женщины идут на болезненные инъекции коллагена, чтобы добиться того, чем Пэрис наградила природа. Или дело было в ее глазах? Господь свидетель, они были потрясающими. Голубые, бездонные, манящие, зовущие изведать их глубину. Но теперь они все время скрывались за темными очками.
Но юному Джону Рондо явно было на это наплевать. Он буквально не отводил от Пэрис взгляда.
– Вы уже что-нибудь узнали? – спросила она.
– Да, но мы пока не знаем, важно ли это. – Пэрис обращалась к Кертису, но ответил ей Дин, вынуждая взглянуть на него, чего Пэрис прилежно избегала с того момента, как переступила порог кабинета. – Мы собрались, чтобы обсудить это.
Кертис вмешался в разговор:
– Рондо работает в отделе, который занимается компьютерными преступлениями.
– Я не понимаю, – сказала Пэрис, – какое отношение компьютерные преступления имеют к тому, что вы попросили меня сделать?
– Мы объясним это чуть позже, – ответил Кертис. – Вы правы, на первый взгляд эти вещи совершенно не связаны между собой, и возможно, так оно и есть.
– С другой стороны, – добавил Дин, – существует вероятность, что именно этот элемент поможет увязать все остальное воедино. Мы это и пытаемся выяснить. Ты принесла кассеты?
Он кивком указал на ее сумку.
– Да. Здесь тысяча минут записанного материала.
– Значит, когда поступает звонок, система его автоматически записывает? – спросил Кертис. – Так вы отслеживаете звонки и не позволяете непристойностям попасть в эфир?
Пэрис улыбнулась:
– Некоторые пытаются наговорить гадостей. А так у меня есть возможность стереть разговор или выпустить его в эфир.
– Как вы переводите запись на кассету? – задал вопрос Дин.
– Один из инженеров решил оказать мне любезность и придумал для этого особое устройство. Периодически он сбрасывает – это его выражение, не мое – записи с устройства на кассеты.
– Зачем?
Пэрис пожала плечами:
– Может быть, это ностальгия. И потом, чем больше разговоров будет записано, тем более удачную демонстрационную пленку я сумею сделать.
– Понятно. Но какими бы ни были причины вашего поступка, я рад, что у вас есть эти записи, – заметил Кертис.
– Я надеюсь, вы понимаете, что при перезаписи теряется качество, – предупредила Пэрис. – Эти пленки уже не такие четкие, как оригинал.
– Это не имеет значения, – успокоил ее Дин. – Качество нам понадобится позже, если будет необходимо определить голос. Сейчас нам необходимо выяснить, был ли звонок, на который ссылается Валентино, или он все это выдумал.
– Если еще не слишком поздно, – негромко заметила Пэрис.
Судя по выражению лиц собравшихся мужчин, они все подумали о том же.
– Вы можете вспомнить звонок, подобный тому, о котором говорил Валентино? – задал вопрос Кертис.
– Мне кажется, я его нашла. Я не переставала думать об этом после нашей утренней встречи. Я припоминаю, что похожий разговор произошел три дня назад. По дороге сюда я слушала нужную кассету в машине и сделала на ней маркировку.
Дин нашел кассету среди остальных, вставил ее в магнитофон и нажал на клавишу «пуск». « Говорит Пэрис.
