Смерть В. М. Гаршина - страница 2

утратил способность стремления отражать в каком-нибудь действии обилие мыслей; мыслей была тьма, и сознание обязанностей огромное, но все это было как бы закупорено в закупоренном сосуде; он не только не мог логически додуматься и дойти во имя пессимистических идей до мысли о смерти, — но, напротив, знал, что ему надобно откупорить самого себя, как больной жаждал поставить себя в положение, которое бы разбило эти крепкие стенки бутылки. В убеждении выйти из такого положения он собрался ехать на Кавказ, и накануне его смерти, за несколько часов до нее, в его квартире было уже все уложено, завязано, упаковано. Он чувствовал, что его, как того же больного Эспироля, надо заставить хотеть, надо взять, посадить в вагон и увезти. Вот его желания, необходимые ему, желательные ему всем обилием мыслей, но недуг заставляет его поступить прямо противоположно этим истинным его желаниям. Он знает, что ему надо жить, но нет в нем тени хотеть жить: с обилием мыслей, с обилием доводов, убеждающих его в этой необходимости жить и исполнять свои обязанности, он падает с лестницы, как камень, не зная, что с ним творится, и думая, наверно, о том, что надо жить, ехать на Кавказ, что все готово. Это — как бы одна голова, живущая полною мыслей и желаний, намерений, но лишенная всего остального аппарата человеческого организма, покоряющаяся внешнему толчку, двигающаяся сообразно его силе и катящаяся туда, куда влечет ее этот толчок, тогда как мысли, наполняющие голову, не имеют с этим толчком ни малейшей связи.

Я знаю, что сравнение, сделанное мною, грубо и неприятно, — но в таком грубом виде, я думаю, легче удержать в памяти общее представление об этом недуге, а это необходимо ввиду того, что ниже мы попытаемся выяснить признаки именно этого недуга в жизни и в литературной деятельности В. М. Теперь обратимся к выяснению вопроса о том, какие именно причины могут довести нормального, физически здорового человека до такого невероятного психического состояния?

Причин, перечисленных г. Эльпе в его научном обозрении, указано великое множество — от неумеренного употребления опия до чуткости к страху и т. д. Но мы здесь их перечислять не будем, а остановимся только на одной, имеющей для нас самое существенное значение.

"Когда ребенок, — говорит г. Эльпе, — не знает с детства себе другой клички, кроме злого, гадкого, когда отовсюду он слышит себе предсказания: "из него выйдет разбойник", "быть ему в каторге" и т. д., то нередко он и действительно становится таковым: достаточно ничтожного повода, чтобы внушенная идея проложила себе путь в жизни. Точно так же бывает и тогда, когда ребенку внушается недоверие к своим силам, способностям, когда это внушение поддерживается в нем всем ходом его воспитания; в душе ребенка зарождается сомнение в своих силах; ему кажется, что он действительно "не может" и не способен, и затем является сознание бессилия, переходящее в слабость действия". Указав, таким образом, значение внешних влияний на отдельную личность, г. Эльпе говорит и о значении таких же внешних влияний и в психическом настроении общества и, следовательно, каждого живущего в этом обществе человека. "Когда обществу устами его авторитетнейших представителей внушается, на разные варианты, но всегда настойчиво, мысль о его слабости, беспомощности; когда печатным словом и иными способами с особенным усердием бракуется всякое начинание своего, родного; с особенным удовольствием подчеркивается и размазывается та или другая неудача; поднимается на смех малейшая попытка к самостоятельности; когда атмосфера, в которой живет и дышит общество, насыщается недоверием к своим силам; когда только и слышится: куда нам, где нам; тогда это внушаемое недоверие исподволь переходит в действительное бессилие и постепенно понижает энергию общественной жизни — деятельности, приучает общество к мысли, что оно действительно беспомощно, что оно не может жить без помочей". Оставляя в стороне особенность и качества тех внушений, которые отмечает г. Эльпе, и взяв из вышеприведенного отрывка только то, что объясняет факт нравственного общественного бессилия, — мы увидим, что вообще тон общественной жизни, влияния, преобладающие в нем, однообразие и, главное,