– Я не сказал, что это полная ерунда, – возразил Розовски. – У меня, пока что, вообще нет своего мнения. Хотя, по-моему, полицейское объяснение грешит некоторой искусственностью.
– Можно сформулировать и таким образом, – сказал Михаэли. – Но правильнее, все-таки, сказать «полная чепуха». Если только они сознательно не скрывают от нас более серьезную версию. Сами понимаете, мы не можем обладать всей полнотой полицейской информации. До тех пор, во всяком случае, пока расследование не закончено.
– Вы сказали – первое предположение, – напомнил Натаниэль. – Есть и второе?
– Поскольку полиция отмела предположение о самоубийстве, эксперты с большей осторожностью отнеслись к вопросу об использованном оружии, – сообщил Амос. – Сейчас они говорят о револьвере марки «браунинг», аналогичном тому, который принадлежал покойному. Пуля сильно деформирована. Стреляная гильза, правда, осталась в барабане брошенного револьвера. Словом, в этом вопросе нет полной ясности.
– Вам известно, кто проводит расследование? – спросил Розовски.
– Инспектор Ронен Алон, – ответил Амос.
– Алон? – Розовски удивленно поднял брови. – И это он вам рассказал о случайном ограблении?
– Нет, разумеется, – Амос усмехнулся.
– А… – начал было детектив, но вице-президент прервал его жестом, выражающим нетерпение.
– Вы получите все необходимые сведения, – сказал он. – Все, чем располагает полиция и все, что удалось установить нашим специалистом. Пока не будем отвлекаться на детали, хорошо?
– Согласен, с деталями я разберусь потом, – сказал Розовски. – В конце концов, за детали мне и платят. Тогда такой вопрос: почему вас интересует все это? Насколько я понимаю, банкир был вашим клиентом?
– Именно. Его жизнь застрахована нами на сумму в два миллиона шекелей, – впервые в голосе вице-президента «Байт ле-Ам» появилось ничем не прикрытое раздражение. – Скажу откровенно: я был против этого контракта, и сейчас виню себя только за то, что дал президенту уговорить себя.
– А почему против? – спросил Розовски. – У вас были на то основания?
– Да! – мрачным голосом сказал вице-президент. – У этих русских слишком тонка грань между бизнесом и преступлением. Когда русский бизнесмен страхуется от несчастного случая, я ничего не имею против. Когда же он включает в страховку пункт о своей смерти в результате убийства… – Нахшон Михаэли развел руками. – К сожалению, повторяю, я дал себя уговорить. И вот результат.
Розовски присвистнул. С этого момента он стал слушать гораздо внимательнее.
– Минутку, – сказал он. – Пункт о смерти в результате преступления был включен в контракт с самого начала? Или банкир решил внести его несколько позже?
– В том-то и дело, что нет. Он обратился к нам с просьбой о внесении изменений в страховку относительно недавно… – Нахшон Михаэли покосился на секретаря-референта, и та подсказала:
– Четыре месяца назад, в мае.
– Верно, – сказал Михаэли. – Я же говорю: его бизнес явно был не совсем законного характера. Возможно, не сразу, а с какого-то момента. Иначе не возникло бы такой сомнительной просьбы.
– Ну, это как сказать, – заметил Розовски. – В конце концов, существуют террористические акты, существуют, наконец, уголовные преступления…
– Дорогой господин Розовски, с обманчивой мягкостью, – прервал его вице-президент. – Не надо излагать сейчас теорию криминалистики. Так мы никогда не закончим предварительного разговора. Кстати говоря, пункт о террористических актах включается в любой серьезный страховой полис, оформляемый в нашей стране.
– Но сам-то он чем-нибудь мотивировал свою просьбу? Приводил какие-то аргументы? Или нет?
– Он сказал, что, по делам компании должен время от времени ездить в Россию и что криминальная обстановка там опасна.
– Он прав, – заметил Розовски. Нахшон Михаэли поморщился.
– Давайте-ка, я расскажу вам все, а там вы уж сами посмотрите, – сказал он. И, кстати, все дальнейшее подтвердило мои сомнения, а отнюдь не его правоту.
– То есть?
– Банкир погиб не в России, а в Израиле, у себя на вилле, от убийства, весьма грубо замаскированного под самоубийство.
– Тем не менее, – сказал Розовски, – когда я говорил о веских основаниях, я, все-таки, имел в виду не подозрения и не общее впечатление относительно связи русского бизнеса с преступлениями, а именно серьезные основания… – он махнул рукой и сам предложил: – Вернемся к страховке.
