Уважение Крэбтри к инспектору возросло. Оно стало еще больше, когда этот обитатель Олимпа после столь впечатляющего проявления власти сразу поднял близкую его сердцу тему.
– Так, значит, ты был на скачках в Спелсборо? – начал он. – И ставил на Неугомонную Девочку на розыгрыше кубка?
– Не сойти мне с этого места, так и было, – сказал Крэбтри, чувствуя себя совершенно раскованно. – В четверг из конюшни мне дали наводку, что эта кобылка победит, и в пятницу утром я отправился туда, взяв все бабки. Я дождался главного заезда и поставил на Неугомонную Девочку. Господи, начальник, ну и заставила же она меня попсиховать! На первом круге клюнула в воду, и я подумал: кранты. Она почти на целый корпус отставала у последнего барьера, но на финишной прямой жокей стеганул ее, и она пришла первой. То-то я радовался, скажу я вам!
– А что было потом? – усмехнулся Маллет.
– Хоть убей, начальник, не знаю. Помню только, что пришел в себя в камере, голова раскалывается, во рту словно кошки нагадили. Все, что было, узнал в понедельник утром. Ну и порассказали мне! Пять дней влепили эти душегубы, без права замещения заключения штрафом. Хотя платить все равно было нечем. Спустил все до последнего пенса.
– Когда тебя отпустили?
– Во вторник утром, сэр.
– Как видно, домой ты не очень спешил.
Крэбтри ругнулся, вспомнив свои злоключения, и образно описал, как попытался на попутной машине доехать до Лондона.
– Я продал жестяную канистру, чтобы купить себе что-нибудь пожрать, сэр, – закончил он, – и на своих двоих потопал домой. Во вторник ночью я спал под забором.
Маллет почесал подбородок и поджал губы. Когда он снова заговорил, то стал больше похож на полицейского, чем на доброго приятеля.
– Во всяком случае, – сказал он, – вы уже знали, что полиция желает задать вам вопросы.
– Я только прочитал об этом в «Дейли тойлор», сэр, – возразил Крэбтри. – Но как можно верить такой газете, а? Сплошная коммунистическая пропаганда…
– А то, что на Дейлсфорд-Гарденс найден труп, – это вовсе не коммунистическая пропаганда.
– Его там не было, когда я уходил, – взволнованно сказал Крэбтри. – Точно не было.
– Когда вы ушли? – спросил инспектор.
– В пятницу утром, сэр, примерно в полдесятого. Как только мистер Джеймс позавтракал, он позвал меня и сказал: «Ты мне больше не нужен, Крэбтри». Потом дал мне зарплату и фунт в придачу, чтобы я помнил его. Убрав со стола, я сразу ушел.
– Мистер Джеймс сообщил вам, что уезжает за границу?
– Конечно, сэр. Он послал меня в бюро путешествий «Брукс» на Дейлсфорд-сквер купить ему билет.
Маллет широко открыл голубые глаза.
– Вот как? – удивился он. – Билет куда?
– В Париж, сэр. На пароход из Ньюхейвена, в каюту первого класса. И еще просил через бюро «Брукс» заказать ему номер в гостинице.
– Вы не помните названия гостиницы?
– Нет, сэр. Какое-то иностранное. Хотя подождите, сэр. Он просил меня записать его, перед тем как я пошел в «Брукс». Может, оно осталось.
Крэбтри начал шарить в карманах и наконец достал смятый клочок бумаги, расправил его и передал Маллету. На нем кривыми заглавными буквами было написано: «Отель „Дю Плесси“, улица Мажента, Париж».
Маллет посмотрел на записку и нахмурился.
– Это ваш почерк? – спросил он.
– Да, сэр. Мистер Джеймс продиктовал мне по буквам. Представьте, я никогда не видел, чтобы он сам что-то писал.
– А когда вы ходили в «Брукс» за билетом?
– Как будто во вторник, сэр. До того как он ушел.
Маллет снял трубку внутреннего телефона и сказал:
– Срочно направьте запрос в Париж. Попросите их оказать нам любезность – выяснить, не остановился ли в гостинице «Дю Плесси» в субботу утром кто-нибудь, чьи приметы совпадают с внешностью Джеймса. А теперь расскажите мне о мистере Джеймсе, – обратился он к Крэбтри.
То, что смог выдавить из себя Крэбтри, немного разочаровывало. Лучше будет обратиться к докладной записке, составленной Маллетом после беседы.
«Описание Джеймса, данное Крэбтри, – говорилось в докладной, – малоконкретное, но во многом совпадает с описанием Харпера. Похоже, он редко виделся со своим работодателем. В его обязанности входило убираться в комнатах и готовить завтрак – Джеймс обедал и ужинал вне дома. По словам К., он был нетребовательным человеком, присутствия женщин в доме не терпел. Отказался от услуг приходящей уборщицы. К. был моряком и справлялся с любой работой. Обычно он приходил в семь тридцать утра и грел воду для бритья, которую оставлял у двери спальни. Джеймс всегда запирал ее на замок. К. никогда не входил туда, пока Джеймс не встанет и не оденется».
