— Ты, душечка, на все имеешь право, — мягко сказал он. — Спасибо за «счастливую». Мне это очень важно.
— Тебе спасибо, — огрызнулась Галя.
Они стояли бок о бок, синхронно возились с посудой, обменивались добрыми репликами, но напряжение все же не спадало.
— Ты расстроился из-за известия про обыск у Григория в студии? — Галочка решила поиграть в «угадайку». — Что значит «не особо»? Ну и что, что ожидал. Я тоже ожидала, но тревожусь. Во-первых, Гельф все-таки твой добрый знакомый, во-вторых, уж очень у вас с ним в судьбах все перекликается…
— Перекликается, — со вздохом согласился Морской. — Но не переживай, я думаю, что это просто запоздалые отголоски событий годичной давности. У нас сейчас все хорошо, потому что все худшее уже случилось.
— А если нет? — Обычно они старались о таком не говорить, но сейчас тема показалась Галочке уместной. Успокаивая ее, Морской наверняка придумает сто тысяч аргументов, поверит в них и успокоится сам. — А если все по новой и с усугублением?
— Ну, значит, так тому и быть. — Голос его звучал уверенно и спокойно. — Нам это не подвластно, значит, не будем страдать раньше времени. Мой прошлогодний опыт показал, что все это — как стихийное бедствие или природное явление. Где рванет — не предугадаешь. Где соломку ни стели, все равно гвозди найдутся. Ну, хочешь, — тут он прекратил сверлить глазами тарелки и тепло глянул на Галочку, — оторву рукав от пиджака и сразу дам тебе на хранение?
Вспомнив бедняжку Дору, которая до сих пор хранила в личных вещах рукав от пиджака арестованного и расстрелянного мужа, Галочка содрогнулась, но быстро взяла себя в руки. Черный юмор — тоже лекарство.
— Нет уж, увольте, — ответила она и припомнила, как после ареста Якова Двойра долго еще ожидала, что теперь придут за остальными взрослыми семьи, и потому всегда держала в прихожей чемодан с вещами «для тюрьмы» и привязанными к нему веревкой валенками. При этом еще и постоянно готовила впрок, чтобы, если Леночка останется в доме одна, ей было что есть. — Наготовить выварку борща я, может, еще согласна — твоя курица еще как раз не оприходована, но примерить валенки я пока морально не готова.
— Вот видишь! — рассмеялся Морской. — И хватит сгущать краски. На самом деле я немного не в себе из-за других, куда более реальных, но, наверное, менее драматичных вещей. — У Галочки отлегло от сердца: он, наконец, решил все рассказать. — Дело Гроха вроде бы прояснилось, как я тебе и говорил. Коля обещал зайти, когда поймет все до конца. И я пока не хотел касаться подробностей. Может, еще все обойдется, но, похоже, один из подозреваемых — тот самый дядя Каша, я говорил тебе о нем, — и правда виноват. И влез он во всю эту историю по глупости. И если честно, мне его нестерпимо жаль. И… Даже думаю, что лучше бы я держался в стороне, а не затевал игру с установлением маршрута компании Ирины… Тогда, быть может, на преступников вышли бы как-то иначе… Не через дядю Кашу. Не говори Ирине, ей будет неприятно, что с ее помощью я выстроил ловушку для, в общем-то, не слишком плохого человека.
— Мы с ней не сильно близкие подруги, — улыбнулась Галочка, радуясь, что проблемы мужа оказались настолько несерьезны. — К тому же, если преступников нашли, то Ирина, наверно, уезжает. При всем желании я не смогу ей ничего сказать. — Тут Галочка не удержалась от ехидства: — Ведь Коля уже снял с тебя обязательства по поддерживанию доверительных отношений с особо ценными иностранцами? — Вопрос прозвучал глупо, и Галя кинулась исправляться: — Хотя, конечно, по-хорошему, мы должны поехать проводить Ирину… Ей будет приятно тебя увидеть, и мы поступим как приличные люди…
— Что будет ей приятно, неизвестно, — хмыкнул Морской. — Я думаю, нас не особо будут ждать. Посмотрим.
Разговор прервался звонком.
— О! Легок на помине! — распознав манеру Николая, Морской вытер руки полотенцем и, чуть не наступив на кота в прихожей, подошел к двери.
* * *
— Извиняюсь, что так поздно, но тут уж лучше поздно, чем навсегда, да? — с порога заявил Коля, то ли каламбуря, то ли снова путая слова.
— Заходи скорее! — Морской по-настоящему обрадовался. — Я буквально пять минут назад Галочке говорил, что жду от тебя новостей. Ну, что там? — Тут он обернулся, увидел в дверях комнат высунувшиеся лица пани Ильиничны и Людмилы и сообразил, что такие дела на пороге не обсуждаются.
