— Анна идет, — перебил его Дэвид и добавил, когда Анна была совсем близко: — И ты еще спрашиваешь, почему я никак не женюсь?
Анна положила руки им на плечи.
— Что мне нравится в долине, — сказала она, — так это высокий класс деревенских комплиментов. Дэвид, ты действительно хочешь знать, почему ты не женишься?
— Он говорит, что у него не хватает времени, — сказал Джон.
— Ты просто гибрид, — объявила Анна, — в тебе достаточно от фермера, чтобы считать жену своей собственностью, но, будучи новомодным типом с университетским образованием, ты с изяществом испытываешь от этого чувство неловкости.
— И как же, по–твоему, я буду обращаться со своей женой? — спросил Дэвид. — Впрягу ее в плуг, если сломается трактор?
— Все зависит от жены, сможет ли она с тобой справиться.
— Скорее всего она сама впряжет тебя в плуг, — засмейся Джон.
— Тебе придется подыскать мне такую милашку. У тебя ведь есть приятельницы, способные справиться с уэстморлендской твердыней?
— Слушай, — сказала Анна, — сколько уже было таких попыток?
— Брось! Они все были либо плоскогрудые дивы в очках, с грязный ногтями и «Нью Стэйтмэн» под мышкой, либо особы в твидовых костюмчиках нелепых цветов, нейлоновых чулках и туфлях на высоких каблуках.
— А как насчет Нормы?
— Норме, — ответил Дэвид, — очень хотелось понаблюдать за случкой жеребца и кобылы. Она, вероятно, считала это чрезвычайно интересным и полезным опытом.
— Ну что же тут плохого для фермерской жены?
— Не знаю, — сухо ответил Дэвид. — Но это шокировало старого Джесса. Наши понятия о приличиях отличаются от общепринятых, хотя, может, они и смешны.
— Я как раз об этом и говорила, — сказала Анна, — ты еще недостаточно цивилизован и всю жизнь проживешь холостяком.
Дэвид усмехнулся:
— Хотелось бы знать, можно ли надеяться, что Дэви когда–нибудь спасет меня от окончательной деградации?
— Дэви собирается стать архитектором, — сказал Джон. — Ты бы видел чудовище, которое я сейчас помогаю ему строить.
— Дэви сделает так, как сочтет нужным, — заметила Анна.
— А пока, мне кажется, он готовится стать альпинистом. А Мэри? О ней вы забыли?
— Не представляю Мэри архитектором, — сказал Джон.
— Мэри выйдет замуж, — добавил Дэвид, — как любая Женщина, которая чего–нибудь стоит.
Анна изучающе посмотрела на них:
— Вы оба настоящие дикари. По–моему, все мужчины такие. Только у Дэвида налет цивилизованности почти совсем облупился.
— Что плохого в том, если я считаю замужество само собой разумеющимся для женщины? — спросил Дэвид.
— Я не удивлюсь, если Дэви тоже женится, — сказала Анна.
— В университете я знал одну девушку из Ланкашира. Она сбежала от своего отца в четырнадцать лет, и ей было совершенно все равно, куда бежать. Училась она лучше всех нас, но, так и не закончив курс, вышла замуж за американского летчика и уехала с ним в Детройт.
— И поэтому, — заметила Анна, — теперь вы не представляете для своих дочерей иной судьбы, кроме неизбежного замужества за американским летчиком из Детройта.
Дэвид улыбнулся:
— Что–то вроде этого.
Анна сердито взглянула на него, но удержалась от комментариев. Некоторое время они молча шли вдоль берега реки. Стоял теплый майский день. По лазурному небесному пастбищу неспешно брели облака. В долине всегда как–то по–особенному ощущалось небо, словно обрамленное окружающими ее холмами.
— Какая мирная, спокойная земля! — воскликнула Анна. — Тебе повезло, Дэвид!
— Оставайтесь, — предложил он. — Нам нужны лишние руки — ведь Люк болеет.
— Мое чудовище зовет меня, — сказал Джон. — Да и дети не станут делать задание на каникулы, пока они здесь. Боюсь, нам придется вернуться в Лондон в воскресенье, как намечали.
— Такие богатства вокруг! Посмотрите на все это, а потом вспомните о несчастных китайцах.
— Ты слышал какие–нибудь новости перед отъездом?
— Увеличилось количество судов с зерном из Америки.
— А что слышно из Пекина?
— Официальных сообщений нет. Но похоже, Пекин в огне. А в Гонконге пришлось отражать атаки на границе.
— Очень благородно, — насмешливо произнес Джон. — Вы когда–нибудь видели старые фильмы о кроличьей чуме в Австралии? Изгороди с колючей проволокой в десять футов высотой, и кролики — сотни, тысячи кроликов. Сгрудившись возле заграждения, они давят на него, напрыгивая друг на друга, пока в конце концов не перелезут через изгородь или она сама не рухнет под их тяжестью. То же самое сейчас творится в Гонконге. Только, давя друг друга, через изгородь перелезают не кролики, а человеческие существа.
