По тому, как прокурор кривил губы, как хмурил брови, было очевидно, что его очень раздражает игриво-шутливая манера Клейна вести беседу.
— Если бы это заявление было включено в данный отчет, — сказал Диксон, — я бы наверняка разделил мнение ваших наставников.
— Вряд ли, — заметил Клейн, — если бы вы хоть раз увидели ту славянку.
Диксон убрал напечатанные листы в ящик письменного стола, поднял глаза и уставился на Терри Клейна так пристально, будто намеревался обескуражить собеседника.
— Я думаю, мистер Клейн, — произнес он, — не стоит сейчас вдаваться в интимные подробности: не забывайте, что наша беседа носит официальный характер. Вчера вечером вы были на вечеринке у Стенли Рейборна.
Когда Терри утвердительно кивнул, прокурор продолжил:
— Вы были там вместе с мисс Альмой Рентон и ушли от Рейборнов приблизительно в половине первого ночи, верно?
— В котором часу это было, точно сказать не могу, — сухим официальным тоном ответил Клейн.
Прокурор достал из ящика стола маленький, вышитый по краям платочек, потянулся через стол, подавая его Терри, и спросил:
— Узнаете?
— Нет, — выпалил Клейн, не дав прокурору закончить фразу.
Паркер Диксон перестал улыбаться и нахмурил брови. Сверля Терри жестким, пронзительным взглядом, он посоветовал:
— Да вы не торопитесь! Возьмите платочек в руки, понюхайте — еще сохранился запах духов, присмотритесь внимательней!
Клейн взял платочек, повертел его в руках, понюхал и бесстрастным, равнодушным голосом сказал:
— Ну и что, платочек как платочек.
— Да не совсем.
— Ну, не знаю. Что необычного может быть в платочке? В пьесах и романах женщины всегда или оставляют где-то платочки, или теряют их. Полагаю, однако, что умная интеллигентная женщина, посмотрев две-три пошлые мелодрамы со всякими платочками, соловьями и розами, просто постыдится обронить свой платок с тем, чтобы кто-то потом нашел его, если только, конечно, она при этом не преследует какой-то особой цели.
— Странно, что, будучи не в состоянии опознать платок, — сухо вставил Диксон, — вы так рьяно защищаете его владелицу. И потом: я словом не обмолвился, что этот платочек имеет отношение к какому-либо преступлению.
Терри Клейн вздохнул, скорее даже не вздохнул, а просто зевнул.
— Когда меня вытаскивают из теплой постели, ни с того ни с сего везут к прокурору, да еще на опознание какого-то носового платка, я, конечно, не могу не догадаться, что интерес правоохранительных органов носит действительно официальный характер и связан с серьезным преступлением.
Диксон улыбнулся, но не сухой отработанной улыбкой, в которой так и читалось стремление достичь весьма конкретной цели, а, напротив, улыбкой открытой, прямо-таки умиротворяющей — так улыбается человек, который готов любезно уступить собеседнику в споре, но только потому, что в эту минуту ему просто недосуг размениваться на пустяки.
— Вы обратили внимание на букву «Р», вышитую на платочке? — спросил он.
— Да, обратил.
— Скажите, мисс Рентон — художница?
— Насколько мне известно, да.
— Имеет успех?
— Смотря что понимать под словом «успех» — деньги или признание таланта?
— И то, и другое.
— Я не располагаю никакими сведениями относительно ее доходов.
— Этот платок принадлежит ей?
— Уверен, что нет.
— Покинув Рейборнов, вы и мисс Рентон сразу отправились к ней домой?
— Пожалуй, стоило бы уточнить, что значит «сразу»?
— По пути домой вы никуда не заезжали?
— А что?
— Если все-таки заезжали, мне бы хотелось знать, куда.
— Это так важно?
— Полагаю, что важно.
— Ну, мы немножко прокатились.
— Вы случайно не проезжали по Гранд-авеню?
— Да, проезжали.
— Позвольте спросить, с какой целью?
— Мы беседовали о том, какую роль подсознательное, интуитивное начало играет в живописи восточных мастеров, которые совершенно особенным образом выстраивают цветовую гамму. Я решил специально проехать по Чайнатауну, чтобы проиллюстрировать соображения, которые высказывал по этому поводу.
— Странное, однако, время вы для этого выбрали!
— Художник — это не конторский служащий, который работает от звонка до звонка. Человек творческий трудится, знаете ли, и днем и ночью.
