— Какая красота! — воскликнул латиноамериканец излишне энергично.
— Впечатление такое, что вещица изготовлена в гипсе мастером-ювелиром, дабы вылить ее из золота, — отметил Галант. — Может быть, она сделана человеком?
— Ох, я забыла, что имею дело с грубыми мужланами…
— Фиона!
— Разумеется, вы не грубые мужланы! — воскликнула мисс Ивенс, переворачивая окаменелость. — Я приношу свои извинения, но посмотрите, чудесная вещь сделана природой, в этом нет сомнения. Она полая, и изнутри, если потрясти ее, вываливается мелкий морской песок! — Мисс потрясла раковину, и из крошечного отверстия в центре высыпался на ладонь мисс, да, бело-серый порошок. — Видите! — Мисс положила окаменелость на груду собранной добычи. Однако тотчас сняла ее с камней. Раскрыла сумочку. Покачала головой. — Джон, ты можешь поместить мое сокровище себе в карман? Но не делай резких движений. В отеле я попрошу какую-нибудь коробку.
— Можно положить ее в сигаретную пачку. — Виктор извлек из плаща коробок. Поспешно наложив окаменелость на коробку, они убедились, что сокровище шире предполагаемого для него сундука.
— Не беспокойтесь, мисс Ивенс, я заверну вашу камею в платок. — Под направленными взглядами его друзей, насмешливым — Виктора и встревоженным — Фионы Ивенс, он закутал ювелирное изделие природы в складки нечистого носового платка. Встал. Поместил окаменелость во внутренний нагрудный карман смокинга, на сердце.
С Адриатики тихо подуло ему в лицо, как бы для пробы. И еще раз. Виктор и мисс Ивенс наполняли карманы камнями и ракушками. Галант обернулся к острову. За песчаной дюной, заслоняющей ближайший горизонт, он увидел лишенные ног туловища двух мужчин. Одного — трупное лицо с черной бородой, очки — он немедленно узнал. Артюро. Второй был в кожаном пальто. Широколицый. Мужчины смотрели на них, в Адриатику, и разговаривали. Фраз не было слышно, они разевали и закрывали рты, но в том, что они смотрели на них и говорили о них, не было сомнения.
— Артюро! — сказал Галант.
— Где?
Мисс встала с колен, песок осыпался, плащ спереди остался задран, как заломившийся неловко край оберточной бумаги. Вскочил и Виктор. Двое за дюной повернулись и не спеша стали удаляться, прибавляя в росте. Очевидно, там, где они стояли, берег углублялся, и теперь они поднимались из углубления. Появились колени, штанины и, наконец, туфли. У обоих хорошо начищенные.
— Да, это он… Shit! — воскликнула мисс Ивенс. — Неужели… что за низость следить за мной, какой мерзавец, а, boys! Фу, я рассчитывала, что мне не придется больше увидеть его гнусной физиономии…
Выбравшись с пляжа на гравийную дорожку сквера, Артюро и его спутник обернулись. На мгновение. Равнодушно скользнули глазами по дали и близи. По лицу Фионы Ивенс. И ушли, тип в кожаном пальто впереди, Артюро за ним.
— Что все это может значить, Фиона? Если он от тебя чего-нибудь хочет, то почему он не приблизился, не заговорил? — Виктор выглядел крайне встревоженным.
— Это значит, что сейчас мы отправимся в отель, вы снимете люстру, boys, Виктор положит люстру в сумку, и мы не спеша отправимся вдоль каналов к стасьене Санта-Люсия. По дороге мы зайдем в тратторию и устроим прощальный обед.
Так как мисс все равно всегда строила единолично их общие планы, мужчины согласились. И побрели, задумчивые, выбираясь с пляжа. В карманах идущей энергично первой мисс Ивенс поцокивали камни.
— Надеюсь, мы не встретим этих типов на вапорино? — сказал Виктор, когда они приблизились к пристани.
— Будем надеяться, — односложно ответила Фиона Ивенс.
Им пришлось минут сорок ждать под усиливающимся ветром. Когда пароходик наконец отчалил, ветер был уже такой, что срывал с верхушек волн пену. Несложное расстояние между Лидо и пристанью пьяцца Сан-Марко пароходик преодолевал трудно. Вода сделалась темно-серой, может быть, оттого, что в ней отражалось затянувшееся тучами небо. Приближающаяся плоская Венеция также выглядела темнее. Ни в одном углу вапорино ни Артюро, ни его спутника они не обнаружили. Стадо вполне упитанных, розовощеких монахинь оккупировало салон. Замерзший Галант с ужасом указал замерзшему Виктору на выступающие из-под платьев монахинь босые красные ноги в сандалиях.
