Теперь она вправе это сделать. Теперь у нее сколько угодно на это времени.
— Джон… Джон… — повторяла она шепотом. На нее навалилось беспросветное отчаяние и боль. — Лучше бы я выпила ту чашку чаю…
Движение машины успокаивало, придавало сил. Скоро она будет в Лондоне. Поставит машину в гараж и войдет в пустую студию. Пустую, потому что Джон никогда больше не будет сидеть там, подтрунивая над ней, сердясь на нее за то, что любит ее больше, чем ему бы этого хотелось, с азартом рассказывая о болезни Риджуэя… о своих удачах и отчаянии, о миссис Крэбтри в больнице Святого Христофора.
Черная пелена, окутавшая ее, вдруг развеялась, и Генриетта вслух произнесла:
— Ну конечно! Вот туда я и пойду. В больницу Святого Христофора.
…Лежа на узкой больничной койке, старая миссис Крэбтри всматривалась в посетительницу слезящимися, мигающими глазами. Она была точно такой, как ее описывал Джон, и Генриетта внезапно почувствовала прилив тепла и бодрости. Это настоящее… то, что останется! Здесь на мгновение она снова обрела Джона.
— Бедный доктор. Ужасно, верно? — говорила миссис Крэбтри, в ее голосе звучало сожаление, но и явный интерес, потому что миссис Крэбтри любила жизнь, и внезапная смерть, а тем более убийство или смерть младенца — самые яркие краски на ковре, который ткет жизнь. — Как же он дал себя убить! Когда я услыхала, у меня все нутро перевернулось. Я прочитала в газетах… Здешняя сестра дала все, что смогла достать… она уж постаралась! Там были снимки и все подробности. Плавательный бассейн и прочие детали. Как его жена выходит из суда, бедняга, и леди Энкейтлл, ну, в чьей усадьбе этот самый бассейн! Много снимков. Загадочное убийство — верно?
Нездоровое любопытство старухи не вызывало у Генриетты отвращения, даже нравилось, потому что, она была уверена, оно понравилось бы самому Джону. Если выпало ему умереть, он предпочел бы, чтобы старая миссис Крэбтри получила от этого какое-то удовольствие, а не шмыгала носом и лила слезы.
— Чего я хочу, так это чтоб поймали того, кто его укокошил, и повесили, — продолжала мстительно миссис Крэбтри. — Теперь не вешают, как раньше, на народе… а жалко. Мне всегда хотелось посмотреть… и уж я бы поспешила, сами понимаете, посмотреть, как вешают того, кто убил доктора! Настоящий злодей, вот он кто! Господи, да такого доктора поискать! Один на тысячу. А какой умный! Какой обходительный! Рассмешит, даже если тебе совсем не до смеха. Такое иногда, бывало, отмочит! Я бы для него что хочешь сделала. Это уж точно!
— Да, — сказала Генриетта. — Он был очень умный. И вообще замечательный!
— А как про него говорили в больнице! Все медсестры! И все больные! Каждый верил, что поправится, если он был рядом.
— Вот и вы должны поправиться, — сказала Генриетта.
Маленькие проницательные глаза старухи на секунду потускнели.
— Не очень-то я в это верю, милочка! Теперь у меня этот молодой парень в очках. Совсем не такой, как доктор Кристоу. Никогда не улыбнется. У доктора Кристоу всегда была наготове шутка. Иногда так плохо мне было от этого лечения. «Не могу больше терпеть, доктор», — бывало, говорю ему, а он: «Можете, — говорит, — миссис Крэбтри! Вы крепкая. Выдержите. Мы с вами еще сделаем открытие в медицине — вы и я!» И всегда он так развеселит. Я бы для него все… ну все бы сделала! Надеялся на меня, ну и, значит, нельзя было его подвести, понимаете?
— Понимаю, — сказала Генриетта.
Маленькие быстрые глазки пристально всматривались в нее.
— Извините меня, милочка, вы случайно не жена ему?
— Нет, — ответила Генриетта. — Я просто друг.
— Понятно, — сказала миссис Крэбтри.
Генриетта подумала, что ей действительно понятно.
— Вы уж не обижайтесь, только что это вдруг вы пришли, к незнакомой-то старухе?
— Доктор много говорил мне о вас… и о своем новом лечении. Я хотела узнать, как вы себя чувствуете.
— Мне хуже… вот так-то, мне хуже.
— Но вам не должно быть хуже! — воскликнула Генриетта. — Вы должны поправиться!
— Уж я-то не хочу выходить из игры, и не думайте!
— Ну так боритесь! Доктор говорил, что вы настоящий боец!
— Правда! — Миссис Крэбтри минуту лежала молча, потом медленно сказала: — Кто его убил… это же злодейство! Таких, как доктор, — не часто встретишь!
