— Вы не могли бы передать ей, что звонит леди Аллейн? Благодарю вас.
Во время паузы, которая последовала вслед за этим, леди Аллейн бросила на сына заговорщический взгляд и попросила у него сигарету, которую он тут же протянул ей, а сам приготовил карандаш и бумагу.
— Приготовься, она будет тараторить без остановки, — прошептала она, помахивая трубкой, словно это был веер. Неожиданно в трубке послышался какой-то громкий треск, и леди Аллейн осторожно приблизила ее к правому уху на расстояние четырех дюймов.
— Это вы, Люси?
— Моя дорогая, — заорали в трубке, — я так рада! Я просто мечтала поговорить с вами, потому что, разумеется, вы единственная, кто может рассказать нам обо всем, что происходит. Я всегда думала, какая жалость, что ваш очаровательный сын пошел служить в полицию, потому что, что бы вы там ни говорили, сидячий образ жизни ужасно вреден, так как вся нагрузка падает на внутренние органы, и, как сказал мне сэр Даниэль, это является причиной большинства заболеваний у женщин, хотя должна сознаться, мне кажется, ему становится трудно справляться с его обширной практикой. Ну, разумеется, когда речь идет о премьер-министре, это особый случай, и мы должны быть снисходительны.
Леди Аллейн вопросительно взглянула на сына, который кивком дал ей понять, что уловил смысл всей этой тарабарщины.
— Да, Люси? — пробормотала леди Аллейн.
— И это напомнило мне об этом ужасном несчастье, — продолжало трещать в трубке. — Просто кошмар! Вы же знаете, он должен был сегодня обедать у меня. Мне пришлось извиниться перед братом и отменить приглашения, потому что я никак не смогла бы свыкнуться с мыслью, что, если бы не Божий промысел, сейчас вместе с нами за столом сидел бы Банчи. Может, конечно, это и не Божий промысел, но, воистину, пути его неисповедимы; и когда я видела, как он спускался по лестнице, что-то напевая себе под нос, мне и в голову не могло прийти, что он идет навстречу своей смерти. И, конечно же, я никогда не прощу себе, что не предложила подвезти его до дому, как я вполне могла бы сделать, раз уж премьер-министр так неожиданно заболел.
— Люси, почему вы постоянно упоминаете премьер-министра? — спросила леди Аллейн. Зажав рукой микрофон, она сварливо сказала: — Но я хочу знать, Родерик!
— Ничего особенного, — сказал Аллейн, — просто Дэвидсон притворился — слушай же, дорогая, она как раз рассказывает об этом.
— …Я не могу описать вам свои муки, Элен, — тарахтело в трубке, — я действительно уже решила, что вот-вот упаду в обморок. Я чувствовала, что сэр Даниэль должен без промедления осмотреть меня, поэтому я велела шоферу глядеть в оба и не прозевать его, потому что, уверяю вас, мне было так плохо, что я уже была не в состоянии отличить одного мужчину от другого. А потом я увидела, как он вышел из дверей. «Сэр Даниэль! Сэр Даниэль!» Но он меня не слышал, и все было бы потеряно, если бы швейцар не заметил моего отчаяния и не привлек бы внимания сэра Даниэля. Он пересек улицу и подошел ко мне, и, откровенно признаюсь, что, как его давний пациент, я была очень разочарована, но, разумеется, когда в стране такое положение, мы должны идти на определенные жертвы. Он был крайне взволнован. У премьер-министра случился приступ какой-то ужасной болезни. Только, пожалуйста, Элен, никому не говорите об этом. Я знаю, что вы умеете хранить тайны, но если слухи об этом просочатся, сэр Даниэль будет сильно скомпрометирован. В создавшейся ситуации мне ничего не оставалось, как молчаливо нести свой крест, и лишь только после того, как он буквально убежал, мне пришло в голову, что следовало бы подвезти его на Даунинг-стрит. К тому времени, когда мой бестолковый шофер завел машину, конечно же, было уже поздно. Нет сомнений, что сэр Даниэль поймал первое же такси, и хотя я ему несколько раз звонила сегодня, чтобы очень тактично навести справки, мне все время отвечают, что он занят, так что я опасаюсь самого худшего.
— Совсем помешана, — сказала леди Аллейн сыну.
— …Не могу передать вам, Элен, как все это меня расстроило, но я знаю свой долг, и, вспомнив только что, что ваш мальчик служит констеблем, я сказала себе, что он обязательно должен узнать об этом поразительном человеке, который, я твердо уверена, и был убийцей. Какие еще могут здесь быть объяснения?
