— Да, вы правы. Зная Пэдди, как вы думаете, мог он уничтожить то письмо?
— Нет. Я была уверена, что он захочет показать его мне.
— А мог он попросить кого-нибудь в больнице или в доме у викария, чтобы они его уничтожили?
— Они выяснили его имя и адрес по письмам, которые лежали в его бумажнике, поэтому эта версия отпадает. — Ее тихий голос снова дрогнул. — Они сказали, что он заговорил всего один раз. Он позвал меня.
Аллейн дал ей несколько секунд, чтобы она могла взять себя в руки.
— А вы не помните имени викария?
— Нет. Я написала им и поблагодарила за все, что они сделали. У них была какая-то очень распространенная фамилия.
— А где находится сельская больница?
— В Фальконбридже, в Букингемшире. Довольно большая больница. Я беседовала с главным врачом. Это был пожилой человек, лицом чем-то напоминавший овцу. По-моему, его звали Блезерли. Я совершенно уверена, что он не шантажист. И сестры были очень милыми.
— Вам не кажется, что Пэдди мог выронить письмо или где-то спрятать его?
— Я просто уверена, что, если он его не уничтожил, оно не могло быть нигде, кроме его бумажника. Мне отдали этот бумажник. Он был в нагрудном кармане его пиджака. Не думайте, Родерик, что я не пыталась найти это письмо. Мне было очень важно узнать, что же именно ему сообщил Энтони Бэнкс. Я снова и снова спрашивала, не обнаружили ли в госпитале еще какие-нибудь бумаги, наводила бесчисленные справки. — Она остановилась и пристально посмотрела на Аллейна. — Теперь вы понимаете, — сказала она, — что я готова пойти на все, лишь бы скрыть это от Бриджит.
— Да, — ответил Аллейн, — я понимаю.
Аллейн вошел в старую детскую, которая была превращена в очень миленькую гостиную. Бриджит усадила его в самое большое кресло и сунула ему под нос шкатулку с сигаретами.
— Нет смысла говорить, что вы на службе, и притворяться, будто вы не курите. Я отлично знаю, что это не так.
— В самом деле? — воскликнул Аллейн, бросив взгляд на свои пальцы, пожелтевшие от никотина. — Как вы догадались?
— В кармане вашего пиджака отчетливо вырисовываются контуры портсигара. Вам следует попробовать себя в роли детектива, мистер Аллейн, это потрясающе интересное занятие!
Аллейн взял предложенную сигарету.
— Вы меня поймали, — сказал он. — А вам самой не приходило в голову стать женщиной-полицейским? — Он дотронулся до нагрудного кармана.
— Я полагаю, всем приходится начинать с самых низов, — ответила Бриджит. — А каковы обязанности у женщин-полицейских?
— Понятия не имею. Нам в полиции не позволяют околачиваться возле девушек.
— Какая жалость! — протянула Бриджит. — Ну, в таком случае я не стану поступать в полицию. А мне так хотелось бы, чтобы вы пооколачивались возле меня!
Аллейн подумал: «Она слишком перебарщивает в роли дерзкой юной кокетки. Что с ней? Это все молодой Поттер, черт бы его побрал!»
— Как раз именно этим я и собирался заняться, — сказал он. — Если позволите, я хотел бы поговорить с вами о прошлой ночи.
— Боюсь, от меня будет не много толку, — ответила Бриджит. — Я надеюсь, что вы его найдете. Донна страшно переживает, а Барт стал просто невыносим. Барт — это мой отчим. Вы ведь встречались с ним? Джентльмен до мозга костей, просто ходячая добродетель.
— Если не ошибаюсь, вы были хорошо знакомы с лордом Робертом? — спросил Аллейн.
— Да. Он был близким другом Донны. Наверное, вы считаете меня совершенно бездушной, но я переживала бы гораздо сильнее, случись это чуть раньше.
— Звучит загадочно, — заметил Аллейн. — Что бы это могло означать?
— Это не значит, что мне не жаль его. Мне очень жаль. Мы все его любили, и, конечно же, я ужасно огорчена. Но я обнаружила, что не так уж хорошо знала его. Он был гораздо более жестким, чем можно было подумать. Некоторым образом это даже тяжелее — то, что у нас с ним испортились отношения. Мне кажется, я отдала бы все на свете, чтобы иметь возможность сказать ему, что… что мне очень жаль.
— Жаль?
— Ну, что я так подчеркнуто пренебрежительно вела себя с ним вчера.
— А почему вы так вели себя с бедным Банчи?
— Потому, что он отвратительно обошелся со своим племянником, с которым я очень дружна.
