— Не совсем так. Он до ужаса напыщен, хотя, надо отдать ему должное, довольно терпелив. Но…
— Но здесь кроется что-то еще? Зачем вы встречались с моим сыном?
— О! — вырвалось у лорда Роберта. — Вы это о чем?
— Даже если бы вы хотели мне все рассказать, я бы вам не позволила. Уверяю вас, я совершенно нелюбопытна. — Леди Аллейн с большим достоинством произнесла эту заведомую ложь.
— Нет, вы только послушайте, кто это говорит!
— Я не понимаю, что вы этим хотите сказать, — величественно заявила леди Аллейн. — Но послушайте меня, Банчи. Меня очень беспокоят эти нервные женщины, которые все время настороже. Удивительно, — продолжала она, проводя рукой по лбу, чем напомнила лорду Роберту своего сына, — но выражение густо накрашенных глаз нашей хозяйки мне кажется очень похожим на выражение прелестных глаз Ивлин Каррадос. Или это мне коктейль ударил в голову?
— Коктейль, — твердо ответил лорд Роберт, — несомненно, ударил вам в голову.
— Дорогой Банчи, — пробормотала леди Аллейн. Их глаза встретились, и они понимающе улыбнулись.
Вечер продолжался. Казалось, что шум, дым, аромат цветов и запах алкоголя усиливаются с каждой минутой. Вокруг леди Аллейн стали собираться уставшие родительницы. Лорд Роберт остался сидеть рядом с ней и с удовольствием прислушивался к ее спокойному, холодному голосу, наблюдая при этом краем глаза за миссис Холкат-Хэккет. Очевидно, все гости уже прибыли. Она отошла от порога и направилась в зал. Это был очень удобный момент. Он повернулся и неожиданно столкнулся лицом к лицу с капитаном Уизерсом. Мгновение они молча смотрели друг на друга. Уизерс был очень высок, и лорду Роберту пришлось немного откинуть голову назад. Уизерс был статным и надменным, лорд Роберт — пухленьким и довольно комичным. Однако, как это ни странно, из них двоих он казался гораздо более внушительной фигурой, и под его пристальным взглядом капитан Уизерс воровато отвел глаза в сторону. Его грубое, но не лишенное известной привлекательности лицо побелело. Прошло несколько секунд, прежде чем он отважился заговорить.
— А… э… как поживаете? — с преувеличенной любезностью сказал он.
— Добрый вечер, — холодно ответил лорд Роберт и снова повернулся к леди Аллейн. Капитан Уизерс поспешил ретироваться.
— Бог мой, Банчи, — тихо сказала леди Аллейн, — я не могла себе представить, что вы можете кого-нибудь так осадить.
— А вы знаете, кто это такой?
— Нет.
— Это некий Морис Уизерс. Я знаю его еще по тем временам, когда служил в Министерстве иностранных дел.
— Он боится вас.
— Надеюсь, — сказал лорд Роберт. — Пойду выразить признательность нашей хозяйке за приятный вечер. Я был счастлив видеть вас. Может быть, как-нибудь поужинаем вместе? Вы и Родерик. Вы сможете выкроить время?
— Я так занята с Сарой. Я позвоню, хорошо? Если это можно будет как-нибудь устроить…
— Постарайтесь, прошу вас. Всего доброго, дорогая.
— До свидания, Банчи.
Он поклонился и стал пробираться сквозь толпу по направлению к миссис Холкат-Хэккет.
— Я надеялся, что мне удастся поговорить с вами перед отъездом, — сказал он. — Замечательный вечер.
Она пустила в ход все свое обаяние. С невольной жалостью он подумал, что ее манеры какие-то искусственные. Подделка, хотя довольно хорошая подделка. Она называла его «дорогой лорд Роберт», как великосветская дама в какой-нибудь старомодной комедии. Бедняжка тщетно пыталась избавиться от своего американского акцента, который, как он помнил, казался ему очаровательным в те дни, когда она была еще на сцене. Она спросила, часто ли он выезжает в свет, и он с лукавым блеском в глазах ответил, что время от времени посещает разные мероприятия.
— Вы не собираетесь на концерт в Констанс-стрит-холл в будущий четверг? — поинтересовался он. — Я жду его с нетерпением.
На ее лице появилось настороженное выражение, но она сразу же ответила, что да, она рассчитывает быть там.
— Будет выступать Сирмионский квартет, — продолжал лорд Роберт. — Они великолепны, вы не находите? Настоящие виртуозы.
Миссис Холкат-Хэккет заявила, что она обожает музыку, особенно классическую.
— Вот и отлично, — сказал лорд Роберт. — Надеюсь присоединиться к вам, если не возражаете. В наши дни не многие способны по-настоящему оценить Баха.
