Сначала Баррера был замечен во время продолжительной беседы с барменом. Массе дю Рео потребовал узнать имя парня и предположил, что его, вероятно, следует вызвать.
Разные кассеты из разных камер видеонаблюдения.
Скоро они восстановили хронологию краткого пребывания Барреры в гостинице, от его появления в баре до ухода, когда он вновь возникал в дверях площадки пожарной лестницы, чего-то ждал, а затем куда-то бежал. Потом его видели быстро промелькнувшим на картинке, записанной камерой в холле. На другой пленке Массе дю Рео отсмотрел возвращение Аранеды, как раз до того места, когда он входит в лифт, вскоре после чего за ним следует Мигель Баррера. В некий момент они оба поднялись наверх, один за другим. Разговаривали ли они?
— Нет, — сообщил им аджюдан Кребен после беседы с Риньи и его колумбийским собратом, — он утверждает, что пришел в номер и тут же лег.
— И вы ему верите?
Кребен пожал плечами:
— Баррера ушел один, совершенно очевидно — по своей доброй воле.
— Верно. — Массе дю Рео вновь просмотрел фрагменты, на которых испанец выходил из гостиницы вскоре после того, как поднялся. Если разговор и состоялся, то был очень коротким.
Поведение Барреры казалось странным. Он колебался, затем бросался на улицу. В этот момент Аранеда не зафиксировался ни одной камерой. И тому имелось основание: он находился в своих апартаментах, которые не покидал всю ночь. Значит, не его опасался или преследовал Мигель Баррера. Не его. Кого-то другого. Кого-то, кто мог прийти сюда, где проживал Аранеда. А здесь Аранеда знал Риньи и… Он прибыл в Тулузу не один, у него был попутчик. Баррера считал, что знает, кто этот второй пассажир: наемник Грео-Переса, тот, кто убил Саскию Джонс.
И ее дружка. Подполковник Массе дю Рео попросил перемотать запись из холла и показать ему, что происходило до появления Барреры. При повторном просмотре он разглядел описанного доктором Гибалем монголоида и указал на него Кребену:
— Он. — Развернувшись к нему всем телом, он приказал: — Фотографии. Объявить в розыск. Немедленно!
Наступил вечер, стемнело. За плотно закрытыми ставнями забрезжил огонек. Насквозь промерзший, усталый и злой Жан Франсуа Нери заметил его первым и подал знак Тоду.
— Засранцы, они все время были там! Почему же никто не откликнулся, когда приходил тот парень?
— Тот или те, кто внутри, чего-то боятся и прячутся.
— Ты думаешь? А от кого?
«От меня, — подумал Тод, — даже если они меня не знают. Возможно, от того мотоциклиста. Возможно, он сам в этот момент там и прячется. Дом накрепко заперт, новое помповое ружье, много патронов, отказ принять гостей — достаточно доказательств крайней степени страха».
Теперь предстояло войти, чтобы убедиться, что интуиция не подвела его. Говорить с обитателями фермы было преждевременно, они должны быть в состоянии разговаривать. Так что никакого насилия.
Только что, в ожидании возвращения Нери, Тод произвел разведку на местности. Единственная входная дверь, крепкая; узкие окна за толстыми деревянными ставнями; ни малейшего представления о расположении комнат, количестве людей внутри дома. Вторжение с двумя пистолетами, когда один из нападающих — любитель, исключено в принципе. «Хитрость», — пробормотал он по-испански.
— Что?
— Во-первых, надо подойти поближе.
— Если они прячутся, как ты говоришь, да к тому же вооружены, это опасно.
Тод ничего не сказал Нери про помповое ружье.
— Темнота нам на руку.
— Я уверен, что они вооружены. Вся местная деревенщина охотится, а бродяг они не любят. Лучше бы нам не делать этого в одиночку. Связались бы с моей семьей, они бы уже завтра были здесь, и…
Тод отрицательно покачал головой.
— Послушайте, я глава предприятия и совсем не по этой части.
— Теперь ты с нами. И будешь делать, как мы.
— Я никогда не участвовал в войне!
— Это не война. Пошли, — прервал его колумбиец.
— А дальше что?
— Что ты все спрашиваешь? — улыбнулся Тод. — Не беспокойся, я не пошлю тебя стучаться в их дверь. Подождем еще чуть-чуть. Будем надеяться, кто-нибудь выйдет — и мы сможем потихоньку проникнуть внутрь. Если же нет, я обрежу телефонный провод и мы подожжем их машину. Тогда уж они точно выйдут.
