— А я, значит, не отношусь к «нормальным парням», — начал Массе дю Рео притворно обиженным тоном.
— Откуда мне знать, я с тобой не знаком. Проблема-то не в синдикате, проблема во мне и моей чертовой глотке.
— Правда?
— Увы…
— Мне это знакомо.
Мужчины понимающе переглянулись.
— Тяжеленько копаться в себе, а, генерал?
— В общем, да. — Прислонившись спиной к ограде, Массе дю Рео присел возле клошара.
— Ты во всем разуверился?
— Возможно.
— У тебя и правда слегка потерянный вид. Черт подери! Солдат, который теряется. Мать твою, нам нельзя.
— Жандарм.
— Чего?
— Я жандарм, а не солдат. Но вы правы, нам тоже не давали приказа теряться.
— Никак не пойму, как я до этого дошел.
— Не важно, я тоже.
— Как я уже сказал, нам нельзя.
Массе дю Рео снова поднялся на ноги.
— Я пойду, — ему было неловко так резко обрывать разговор, — быть может, до скорого.
Он еще не сделал и нескольких шагов, когда клошар снова окликнул его:
— Эй, генерал, — он указывал на «большой караван», — если ты разуверился, этими-то кто займется?
Воткнув иглу в ляжку, мотоциклист скривился от боли.
Стефани Пети́ прекратила уборку и смотрела, как он делает себе укол.
— Занимайтесь своим делом, — бросил ей мотоциклист, не поднимая головы.
Она стояла возле раковины, он сидел за столом. Между ними пять метров и по-прежнему тот же пистолет, только руку протянуть.
— Дали бы мне сделать вам перевязку.
— Завтра я ухожу.
— Так бы… — Стефани вовремя спохватилась. Она чуть было не произнесла «быстро», как взволнованная неожиданностью девочка. А Омар ничего не сделал. Муж с места не сдвинулся. Даже ради Зоэ. Понять. Она обязана понять, почему этот тип уезжает с такой поспешностью. Чтобы выиграть время. Чтобы убедить Омара. Иначе они умрут все втроем. Зоэ умрет. Это беглый убийца, а они видели его лицо. Как же ему их не убить? — Вы чем-то обеспокоены?
— Заканчивайте свое дело.
— Это из-за тех типов?
Мотоциклист отложил шприц, которым только что сделал себе укол окситетрациклина, и продезинфицировал ногу.
— Пошевеливайтесь.
— Что у них произошло? Кто это?
— Никто. Я отведу вас вниз, а потом закончу. — Мотоциклист встал, чтобы одеться.
— Никуда не пойду, пока вы мне не объясните. Сначала являетесь сюда, устраиваете весь этот бардак, а потом вот так запросто сваливаете, — Стефани щелкнула пальцами, — когда все пошло наперекосяк. Нам плевать на ваши заморочки, мы вас ни о чем не просили!
— Мои заморочки вас коснулись, я тут ничего не могу сделать, и вы тоже.
— Слишком просто! Нечего было приходить сюда.
— Это тоже слишком просто, — вполголоса бросил мотоциклист. Он взял свой «глок» и подошел к молодой женщине. — Ничего не видеть, ничего не слышать, ничего не знать о том, что происходит вокруг вас, гораздо удобнее, но порой не получается, и тогда реальность вцепляется вам в глотку.
Стефани отпрянула, стараясь держаться так, чтобы их по-прежнему разделял стол.
— Вы ничего не знаете о том, как мы живем последние два года, так что лучше вам заткнуться!
— Я видел ваши папки.
Молодая женщина замерла, одновременно изумленная и разъяренная тем, что этот незваный гость позволил себе рыться в их личной жизни.
— И вы находите, что мы еще недостаточно погрязли в дерьме?
— Эта ферма, эта жизнь много значат для вас, верно?
— Разумеется, за нее мы и боремся! Это все, что у нас есть. Но разве вы можете понять?
Мотоциклист приблизился к Стефани Пети́, между ними оставался едва ли один шаг.
— Там, снаружи, целый мир, а вы и понятия не имеете о том, что там происходит.
— Что? Что там происходит, в этом вашем мире? Парни вроде вас вламываются к людям, чтобы нагнать на них страху? Пугают детей и угрожают убить их? Ваш мир здесь, в моем доме!
— До этого не должно было дойти.
— Кто были эти люди? Полиция? — Едва задав вопрос, Стефани спохватилась. — Нет, они не из полиции, если бы они были сыщики, вы не вышли бы к ним. Тогда кто же?
— Не знаю, — мотоциклист оперся на кухонный прилавок, — но ищут они меня. — Он слишком натрудил больную ногу, стараясь угнаться за пленницей, и теперь рана снова беспокоила его. — Для вас будет лучше, если они не найдут меня здесь. — Он направил пистолет на Стефани Пети́. — Спускаемся.
