Он вновь легко и непринужденно улыбнулся. Посему можно было сделать вполне себе резонный вывод, что человеку этому разговор со мной доставляет недюжинное удовольствие.
— Я люблю дождь, док, — он отыскал, наконец, нужное для уборки именно моего кабинета моющее средство (держал в руках пол литровую пластиковую емкость с прозрачно-синеватой жидкостью внутри), после чего спешно принялся то тут, то там понемногу, маленькими порциями разливать его по полу в тех местах, где не было ковра. — Еще с детства. Нас с братом родители старались растить как-то поближе к природе и… — тут он на миг умолк, но в следующий момент все же закончил фразу, — … и это, в общем-то, дало свои результаты. Барни стал-таки учителем биологии в средней школе.
Тут я вдруг вспомнил, что абсолютно ничего не знаю об образовании самого мистера Вольфа (разумеется, оно у него имелось и, исходя из личных наблюдений, я мог поклясться в том, что вполне себе неплохое — как минимум какой-нибудь колледж), но почему-то в тот момент мне не хотелось спрашивать его о подобном. Полагаю, именно та его заминка перед упоминанием о брате (Барни — забавное имя, не находите?) как раз таки и стала тут решающей.
— Что ж, каждому свое, — я набросил на плечи прорезиненную ветровку и теперь был вполне себе готовым выйти на улицу, в ночь, и направится прямиком домой. — Счастливо оставаться, мистер Вольф. У меня сегодня не слишком грязно, так что мой объект, — тут я усмехнулся, — очень уж много времени у вас не отнимет.
Он с благодарностью взглянул на меня.
— Лично в вас, док, я никогда не сомневался. Вы очень аккуратный мальчик.
Обычно в подобных ситуациях дальше следует какое-нибудь нетривиальное сравнение (типа «не то, что ваш сосед напротив» или же «в отличие от мистера такого-то, кабинет которого я убирал только что»), но его почему-то не последовало. И вновь этот момент я решил оставить без внимания.
— До свидания, — я уже развернулся, и даже решительно направился было к двери с тем, чтобы в следующий миг убраться отсюда к чертям собачьим, но какая-то неведомая сила тут же остановила меня. В мозг вновь влетели слова уборщика, произнесенные им несколько ранее и так ясно и четко услышанные мной: «…я вроде бы не видел никого, пока поднимался сюда…».
Как все это сейчас понимать?
Я становился. Облизал губы. Мистер Вольф к этому времени уже даже начал было напевать что-то незатейливое себе под нос (вошел в профессиональный раж, не иначе, — подумал я), и с неким неистовством ухватился ладонями за мягкую щетку.
Признаюсь честно, мне было искренне жаль прерывать эти его почти задушевные напевы своей непонятной болтовней (а я мог поклясться в том, что именно таковой она ему в итоге и покажется), да лишать человека истинного и неподдельного удовольствия хотя бы во время уборки очередного кабинета почувствовать себя мистером «Голос Вселенной» (если бы только руководство М-ТВ, который я недолюбливаю, вдруг решило учредить нечто подобное, то мой уборщик уж точно не остался бы у них без награды), но, с другой стороны не мог я так же и не спросить его прямо сейчас кое о чем важном. Не знаю, лично для себя я решил, что все это — просто лишь профессиональный интерес и ничего более. Если же у вас имеется некое другое сему объяснение, что ж, — я охотно вас выслушаю. Черкните несколько строчек на мой и-мейл, и я клянусь, что обязательно вам отвечу. В самом скором времени.
— Мистер Вольф… — я запнулся на полуслове, прекрасно понимая, что эта моя реплика в итоге окажется сейчас как минимум лишней. Для меня, по крайней мере, так точно. Ведь от уборщика потом почти наверняка последует ответ, и кто его знает, каким именно он в итоге окажется. — Помнится, в самом начале вы упомянули, будто абсолютно никого не видели по пути сюда.
Он прервал пение, но щетки из рук не выпустил. Несколько собрался с мыслями. Я понял это по глубокой борозде, что залегла вдруг меж его бровей после того, как к ушам мужчины долетел мой вроде бы безобидный с виду вопрос.
— Я помню это совершенно отчетливо, док, — он переступил с ноги на ногу, зачем-то выставил вперед свою широкую грудь, да покрепче сжал в темной ладони пластмассовый держатель реманента. — Здесь никакой ошибки быть не может в принципе, потому как я, все то время, пока поднимался к тебе на этаж, почему-то, — о, мой Бог! — во всю мощь собственной фантазии размышлял о той прекрасной мисс, которую видел у тебя на приеме в прошлую пятницу, — теперь лицо его сделалось самую малость грустным. — Все время пока под ногами у меня мельтешили ступеньки (третий этаж, путь неблизкий!), я думал, а не увижу ли ее у тебя еще один раз, ведь сегодня тоже ведь, как ни крути, пятница, а ты, настолько мне известно, док, одним и тем же пациентам всегда назначаешь определенные дни.
