Я проехал по петляющей дороге, взяв подъем на второй скорости, и остановился перед зелеными железными воротами. Часовой с двустволкой уже вынырнул из своей будки. Отполированные и хорошо смазанные стволы поблескивали на солнце.
— Ну, как охота? — спросил я.
У него было бульдожье лицо, знавшее лишь одно выражение — лютой свирепости, предназначенной для устрашения незваных гостей.
— Поворачивай, этот участок — частная собственность, — пролаял он.
— Даузер меня ждет. Я Арчер.
— Оставайся в машине, я проверю. — Он скрылся в будке, от которой шел телефонный кабель к дому. Через секунду-другую он появился снова и открыл ворота.
— Машину можешь поставить здесь, у забора.
Я вылез из машины, и он приблизился ко мне. Я не двинулся с места, пока руки его не прощупали меня с головы до ног. На пустой кобуре у меня под мышкой он задержался.
— А пистолет где?
— Выбросил.
— Шухер?
— Шухер.
В дверях дома меня встретил Блэйни — по-прежнему в черной широкополой шляпе.
— Не думал я, что вы вернетесь, — обронил он.
Я посмотрел на него долгим взглядом. Но его землистое лицо и тусклые стекляшки глаз ничего мне не сказали. Если Даллинга застрелил Блэйни, особых угрызений совести он не испытывал.
— Не мог устоять перед вашим пленительным гостеприимством, — объяснил я. — Где босс?
— Обедает во дворике. Сказал, чтобы вы шли туда.
Даузер сидел один у края плавательного бассейна. На небольшом столике перед ним стоял салат из крабов под майонезом. Его коротко остриженные волосы были влажными, и он по подбородок закутался в белый махровый халат. Со своими выпученными глазами и отвислыми щеками он смахивал на огромную жабу, решившую прикинуться человеком.
Какое-то время он продолжал есть, не обращая на меня внимания, чтобы напомнить мне, какая он важная персона. Он брал кусочки крабьего мяса и листья салата пальцами, которые потом облизывал. Блэйни стоял и смотрел на него, словно снедаемый завистью призрак.
Я взглянул на овальный бассейн с еще не успокоившейся после купания Даузера водой, на окаймлявшие патио цветочные клумбы, на все прелести безбедной жизни, ради которых этот человек мошенничал, грабил и убивал. Я раздумывал над тем, что нужно сделать, чтобы отнять все это у Даузера.
Он отодвинул опустевшее блюдо из-под салата и закурил сигарету.
— Можешь идти, Блэйни, — бросил он. Скелет скрылся с глаз.
— Вы получили мой подарок? — небрежно спросил я.
— Какой еще подарок? Садись, если хочешь.
Я сел за стол напротив него.
— Я разыскал для вас эту девушку. Тарантини оказался проворней меня, иначе я пригнал бы и его.
— Ты ее разыскал? Нам пришлось гоняться за ней самим. Сегодня утром позвонила какая-то дамочка и сказала, что наша птичка вернулась в родное гнездышко. Или это ты дамочкой прикинулся, чтобы нас разыграть?
— У меня не та фигура, — ответил я, смерив его взглядом.
— Тогда не вижу, где тут твоя заслуга.
— Я выкурил ее из Палм-Спрингс, чтобы она попала к вам в руки. Вы сказали, что это стоит тысячу долларов.
— Насколько я знаю, она приехала сама. Я плачу за товар, когда мне доставляют его на дом.
— Но ведь она у вас, не так ли? Вы бы ее не заполучили, если бы я не отправил ее домой к матери. Это я уговорил ее вернуться.
— Она другое говорит.
— А именно?
— Мы пока не так много из нее вытянули, — буркнул он и, замявшись, переменил тему. — А Тарантини ты видел?
— Не видел. Он оглушил меня сзади. По-моему, Галли пыталась ему помешать. Возможно, она во всем этом не замешана. Хоть я и не знаю, в чем «в этом».
— А узнать ой как хочется, а? — рассмеялся он своим не слишком заразительным смехом.
— Когда меня лупят по голове, мне любопытно знать почему.
— Я тебе скажу почему. Тарантини кой-чего у меня взял и не отдает, ты, наверно, и сам догадался, а? А я хочу получить это обратно. Но девчонка твердит, что ничего об этом не знает.
