В интеркоме задребезжал голос секретарши.
— Месье Малле, звонят месье Шазелю. Вы будете говорить?
— Соедините.
Взял трубку. У собеседника был какой-то неопределенный акцент.
— Алло? Это месье Шазель?
— Месье Шазеля нет, у телефона Франсуа Малле. Чем могу служить?
Собеседник как будто колебался.
— А… а месье Шазель сегодня будет?
— Должен быть.
— В таком случае я позвоню позднее… Нельзя ли мне узнать его домашний номер?
— А можно узнать, кто говорит? — Франсуа взял ручку.
Трубку повесили. Малле, пожав плечами, сделал то же самое. Какой-то чудак или приезжий. Инструкции были строгими: ни в коем случае не давать домашних телефонов сотрудников агентства.
Тут кто-то постучал по стеклу. Подняв глаза, увидел одного из художников.
— Входите…
Вошел Мишель Каст, расстелил на столе рулон бумаги. Франсуа поудобнее откинулся в кресле, со знанием дела оценивая рисунок.
— Гм, неплохо, — заметил он, — только, быть может, слишком старательно прописано в деталях. Нужно подать первым планом то, что хочешь подчеркнуть. Например, ногу этой женщины.
Каст внимательно слушал замечания. Лицо его прояснилось.
— Вы правы, сейчас переделаю.
Достав уголек, он несколькими штрихами что-то исправил на листе, тут же показав Малле результаты.
Теперь на первом плане доминировала женская нога, чуть согнутая в колене.
— Отлично, — похвалил Малле, — теперь сделай это в два цвета, и клиент будет в восторге.
Каст вышел, теперь Малле занялся иллюстрированными журналами. Листая их, Франсуа интересовался в основном рекламой. С обложки «ЭЛЛЕ» ему улыбалась Джульетта в облегающем купальном костюме и причудливой шляпе, смахивавшей на абажур. Глядя на фото, Франсуа мечтательно расслабился.
Мелькнувшая тень заставила его поднять глаза. Перед его «аквариумом» торопливо прошел Шазель, в плаще из верблюжьей шерсти и надвинутой на глаза фетровой шляпе.
«Лицо прячет, видно, славно погулял ночью. Удивительно, как еще держится на ногах. У большинства мужчин в его возрасте нет уже такой прыти, но шеф — другое дело. Кончится тем, что когда-нибудь его удар хватит. Но пора с ним повидаться…»
Нажал кнопку интеркома.
— Месье Шазель, я могу зайти к вам?
— Не сейчас, я занят. Я вас приглашу.
Голос шефа звучал резко и агрессивно. Явно с похмелья. Малле погрузился в текущую почту. Еще три фирмы собрались расторгнуть договоры с агентством. Фирмы, правда, мелкие, но три сразу… Это сулило немалые убытки.
Поставив красным карандашом на письмах свою визу, Франсуа взглянул на часы. Без четверти двенадцать. Его внезапно потянуло выпить. Коснувшись пиджака, чтобы, как обычно, ощутить выпуклость фляжки, он пришел в ярость, нащупав пустой карман и вспомнив, что утром счел излишним брать с собой спиртное. Теперь его мучила не жажда, нет, потребность гораздо сильнее, как потребность в наркотике. Закурить! Может быть, это отвлечет!
Но у него не оказалось даже сигарет! Встал, вышел в шумный общий зал и обратился к первому попавшемуся художнику:
— Марсель, закурить не найдется?
— Есть. Берите всю пачку.
— Нет, мне столько не надо.
Кто-то подсунул ему зажигалку.
Вернувшись в «аквариум», он глубоко затянулся, но дым был слишком слабой заменой алкоголя. Время шло к полудню. Чем занят Шазель? Не позабыл ли он их разговор прошлой ночью? Почему не вызывает к себе?
Вконец разволновавшись, сказал в интерком:
— Месье Шазель, вы не могли бы меня принять?
— Если вы настаиваете…
Теперь не оставалось сомнений — шеф был не в настроении. Неудачно, но Франсуа горел желанием обрадовать жену хорошей новостью. Постучав, вошел в роскошный кабинет. Шазель, сонно осевший в кресле, недоуменно уставился на него. Приблизившись, Франсуа подвинул себе кресло и сел. Не зная, с чего начать, с деланной улыбкой спросил:
— Удачно прошел вечер?
— Так себе. Что там у вас?
От агрессивного тона шефа Малле едва не растерялся, но все же выдавил:
— Вы помните наш вчерашний разговор? Я вам напомнил насчет моей прибавки и вы сказали, что…
— Да, припоминаю…
Больше он ничего не сказал. Настала тишина. Потом Франсуа начал снова.
— Так, значит, вы согласны?
— С чем?
Все шло не так. Франсуа, все более волнуясь, закончил:
