Он замолчал, и Ройс оглянулся.
Уродливый нос Вирджила Пака был свернут набок, и его шишковатый кончик напоминал набалдашник прогулочной трости. Пак был высоким и тощим, с длинными вьющимися светлыми волосами, какие вызывают вздохи у всех женщин вне зависимости от возраста и положения. Он был одет лишь в плотную тунику, бриджи и сапоги. Туника была в вертикальную бело-голубую полоску, а сапоги – желтыми, словно грудка канарейки. В одном Адриан не ошибся: Вирджил не походил на нормального, заурядного преступника.
Однако «преступник» – понятие относительное, и вообще, что такое «нормальный»?
Пак опустил глаза и, морщась, покачал головой:
– Нет, по совести не могу сказать, что этого будет достаточно. Повторяю в третий раз: вы ошиблись. Истинный правонарушитель должен быть слепым и глухим либо безумным распутником.
Адриан обернулся, передвинув острие пристегнутого к спине меча и положив руку на круп лошади.
– Ты благородный?
– Если тебя интересует, течет ли в моих жилах аристократическая кровь, то нет. А почему ты спрашиваешь?
– Ты говоришь… умно, грамотно. Используешь странные слова вроде «правонарушитель» и «распутник».
– Причина в том, что я поэт! – драматично провозгласил Пак и попытался отвесить поклон, но ему помешала натянутая веревка. – Зарабатываю на жизнь, разъезжая между великими домами, развлекая хозяев песнями и историями. Балладами о страсти и страданиях. От легендарной любви Персефоны и Новрона до трагического ухаживания сэра Уимси за леди Маскарад. Я заставляю их смеяться и плакать, вдохновляю, просвещаю и…
– Совращаю? – предположил Ройс. – Женщины питают слабость к поэтам. Ты соблазнил Блаженство Хильдебрандт сладкими речами?
Пак в негодовании остановился, и лошадь Адриана дернула его вперед.
– Ты не слушаешь. Я ее не соблазнял. Я бы не согласился на это за все золото Аврина. Уж лучше прелюбодействовать с бешеным хорьком. Говорю вам, когда мы вернемся в Сэнсбери, вы увидите ее и сами все поймете. И, надеюсь, она одарит вас объятиями и влажными поцелуями за ваши старания. Тогда вы осознаете глубину своего заблуждения. Она похожа на старую уродливую гончую, которая пускает липкие слюни, но по-прежнему считает себя щенком. А когда она откроет рот, чтобы поблагодарить вас, вы увидите ее язык, слишком длинный для любого живого существа.
– Леди Хильдебрандт беременна, – заметил Ройс. – И это как-то случилось.
Пак усмехнулся:
– Видал я детенышей дикобразов. Понятия не имею, как это случается.
– Он говорит так… – Адриан помолчал. – Ну, искренне.
– Клянусь всеми богами! Это потому, что я говорю правду! – крикнул Пак небесам. – Вы двое… вы… что вы такое? Не могу даже предположить. Шерифы? Охотники за головами? Не важно, чем бы вы ни занимались, вы должны делать это часто, верно? Наверняка вы поймали десятки подозреваемых и отдали их в руки правосудия. Уж вы-то должны знать, как выглядят мерзавцы. Как они поступают. Когда вы выволокли меня из той таверны в Восточной марке, я что, вел себя как преступник? Надо полагать, большинство преступников бегут. Убежал ли я? Стал ли сопротивляться? Отнюдь. Что я сделал?
– Позвал шерифа, – произнес Адриан и покосился на Ройса, едва заметно кивнув.
– Да! Да! Я сделал это потому, что решил, будто вы на меня напали. Только головорезы тащат человека из таверны и связывают его. И если бы шериф меня услышал, вы двое были бы на конце веревки, полагаю, намного более короткой, чем эта.
Адриан задумчиво переводил взгляд с Пака на Ройса и обратно.
– Не имеет значения, – заявил Ройс, пытаясь уловить мысль, зревшую в голове напарника.
– Но если он невиновен, следует ли нам передавать его лорду Хильдебрандту? Если его осудят, он не сможет защититься благородным происхождением. Барон убьет его.
– Не имеет значения.
– А для меня определенно имеет, – возразил Вирджил.
– Почему это не имеет значения? – спросил Адриан.
– Меня интересуют только восемь золотых, которые нам заплатит Хильдебрандт.
– Это жестоко, Ройс, – сказал Адриан.
– Нет, это жизнь. Не жалуйся мне. Обсуди это с Марибором, или вселенной, или природой. Те же законы, по которым воробей замерзает зимой, отправят Пака на виселицу за преступление… даже если он его не совершал. Однако это не наша проблема. К нам это никакого отношения не имеет.
