— Они искали тебя, господин, — сказал он, стуча зубами, — им заплатили за твою смерть.
Я склонился над лучником. Камень проломил ему череп, и я увидел раздробленный осколок кости среди окровавленных волос. Одна из собак подошла, чтобы обнюхать раненого, и я погладил её густую жёсткую шерсть.
— Хорошие собаки, — сказал я Эгберту.
— Волкодавы, господин, — ответил он, затем поднял пращу, — но это лучше.
— Ты умеешь пользоваться ею, — сказал я. Это ещё мягко сказано: мужчина был мёртв.
— Я упражняюсь уже двадцать пять лет. Ничто не отгоняет волка лучше, чем камень.
— Им заплатили за мою смерть? — спросил я Уиллибальда.
— Это их слова. Им заплатили, чтобы они убили тебя.
— Иди в хижину, — сказал я, — согрейся!.. — Я обратился к юноше, которого охраняла большая собака: — Как тебя зовут?
Он замялся, затем нехотя ответил:
— Вэрфурт, господин.
— И кто тебе заплатил, чтобы ты убил меня?
— Я не знаю, господин.
Похоже, что он не знал. Вэрфурт и его люди пришли из Товечестера — поселения, расположенного неподалёку на севере. Вэрфурт рассказал, как какой-то человек пообещал заплатить ему серебром по весу в обмен на мою смерть.
Человек предложил сделать это воскресным утром, зная, что большая часть моих людей будет в церкви, и Вэрфурт нанял дюжину бродяг для этой работы.
Он должен был знать про большой риск, так как репутация у меня была ещё та, но ему пообещали огромное вознаграждение.
— Это был датчанин или сакс? — спросил я.
— Сакс, господин.
— И ты не знаешь его?
— Нет, господин.
Я продолжал спрашивать, но он сказал только, что мужчина был худым, лысым и одноглазым. Это описание мало о чём мне говорило.
Одноглазый, лысый мужчина? Это может быть кто угодно. Я задавал вопросы до тех пор, пока не выжал из Вэрфурта все ответы, оказавшиеся бесполезными, а затем повесил и его, и лучника.
И Уиллибальд показал мне волшебную рыбу.
Делегация ждала в зале. Шестнадцать человек из Винтанкестера, столицы Альфреда, и среди них не менее пяти священников.
Двое, как и Уиллибальд, прибыли из Уэссекса, другая же пара оказалась мерсийцами, которые, по всей видимости, поселились в Восточной Англии. Я знал обоих, хотя сначала и не узнал их.
Это были близнецы Цеолнот и Цеолберт, которые около тридцати лет назад оказались вмести со мной заложниками в Мерсии.
Мы были детьми, захваченными датчанами — я был рад этой участи, а близнецы возненавидели ее.
Теперь им было около сорока лет, два одинаковых священника коренастого телосложения, с круглыми лицами и седыми бородами.
— Мы следили за твоими успехами, — сказал один из них.
— С восхищением, — закончил второй. Как и в детстве, я не мог различить их. Они заканчивали друг за другом предложения.
— С вынужденным, — сказал первый.
— Восхищением, — сказал второй близнец.
— С вынужденным? — спросил я враждебно.
— Известно, что Альфред недоволен.
— Вы сторонитесь истинной веры, но…
— Мы ежедневно молимся за вас.
Другая пара священников, оба западные саксы, были людьми Альфреда. Они помогли ему составить свод законов, и выяснилось, что целью их приезда было сообщить об этом мне.
Оставшиеся одиннадцать человек, пятеро из восточной Англии и шестеро из Уэссекса, были воинами, охранявшими священников в их путешествии.
И они привезли волшебную рыбу.
— Король Эорик, — сказал Цеолнот или Цеолберт.
— Хочет заключить союз с Уэссексом, — закончил другой близнец.
— И с Мерсией!
— Христианские королевства, как ты понимаешь.
— И король Альфред, и король Эдвард, — подхватил Уиллибальд, — отправили подарок королю Эорику.
— Альфред до сих пор жив? — спросил я.
— Слава Богу, да, — ответил Уиллибальд, — хотя он болен.
При смерти, — вмешался один из западно-саксонских священников.
— Он с рождения при смерти, — сказал я, — и сколько я его знаю, все умирает. Он лет десять еще проживет.
— Дай Бог проживет, — сказал Уиллибальд и перекрестился. — Но ему уже пятьдесят лет, и он угасает. Он действительно умирает.
— Поэтому он и хочет заключить этот союз, — продолжил западно-саксонский священник, — и поэтому лорд Эдвард обращается к тебе.
— Король Эдвард, — поправил своего спутника Уиллибальд.
— Так кто обращается ко мне? — спросил я, — Альфред Уэссекский или Эдвард Кентский?
